Вестовой | страница 20
Эх, рассказал бы, как оно было…
А было так. Он назначил Леле свидание в городском саду после представления. Они встретились и долго бродили по городу. Осип держался чинно, говорил мало. И влекло его к Леле, и хотелось приголубить, да удерживало уважение к ней и заветная мысль. Сказать — не сказать?
И Осип решился. Поделился своими цирковыми бедами и признался, что единственное его спасение в том, чтобы подготовить новый потрясающий номер. И в этом может помочь только она..:
— Я?!.
— Только ты.
Она задумалась надолго и сказала очень серьезно:
— Хорошо, я попробую. Условие такое: испытай меня и скажи правду, способна или нет. Обязательно правду!
Репетировать договорились в клубе, пораньше, до танцев и лекций. Первая же проба показала, что дело пойдет. Леля была сильной, гибкой и на удивление переимчивой. Стоило показать ей шпагат или мостик, она тотчас повторяла, не очень-то чисто, но довольно сносно.
— Ты с кем-нибудь занималась?
— Что ты…
— Давай-ка повторим. — Подражая Кальдовареско, он заставлял Лелю снова и снова выполнять упражнения, не замечая ее закушенных от напряжения губ.
— Глубже, не жалей костей.
Она оказалась упорной и трудолюбивой.
Осип с нетерпением ожидал очередного занятия. Радостно было чувствовать себя творцом и надеяться на успех. А его самого разве не приметил, не оценил опытным глазом португалец? Так вот и он выбрал Лелю. Теперь надо работать и работать!
В пропыленном, душном зале железнодорожного клуба работать было трудно, но Леля не жаловалась. Она доверчиво опиралась на него, провисала в его руках, и он мучительно и сладостно ощущал ее нежное и податливое тело, сдерживал себя от неверного, но такого желанного движения и иногда думал: а вдруг этого ждет сама Леля?..
Работать и работать. Они репетировали, забывая о времени, и трижды он опаздывал на поезд «ученик» и широким шагом, а то и бегом к ночи едва добирался до кавалерийских казарм.
По дороге он фантазировал, воображал себя на устланном коврами, ярко освещенном помосте, в центре арены и рядом Лелю, облаченную в яркое трико, изящную и ловкую. Красивая пара исполняет акробатический танец… Он пока не знал этого танца, но он его, несомненно, придумает, и публика наградит их аплодисментами, и Воргулев в своем черном фраке бодро выйдет из-за кулис и провозгласит:
— Повторяем на бис номер-приму: «Два-Юлиус-два».
Да, так будет называться этот номер, так оно и будет.
5
К полудню Атаманская площадь накалилась, как огромный противень в русской печке. Ветер гнал колючую и горячую пыль. Истомленные ожиданием бойцы лениво переговаривались, все чаще поминая казармы и обед.