– Ладно, – согласилась журналистка. – Буду наблюдать.
Врата, через которые чужаки вернулись в Жарзанию, находились неподалеку от небольшой деревеньки, расположенной слева от дороги, по которой вели пленниц. Но увидеть удалось только нескольких мальчишек, резвящихся на окраине. Они было ринулись поглазеть на отряд, но вышедший из строя воин в синей накидке строгим окриком остановил ребятишек.
Больше на пути никто не попадался. Видимо, люди опасались встречаться с военными. Наконец впереди показались белокаменные стены какого-то городка. Отряд остановился.
Пленниц тут же выстроили в одну шеренгу, и тот самый мужик, который не дал ребятне приблизиться к дороге, начал очень придирчиво рассматривать женщин. Этот волшебник во время похода практически не отходил от толстяка в пирамидальном шлеме. По-видимому, был его правой рукой. Он прошелся перед добычей, а на обратном пути просто указывал на избранных. Каждую сразу отводили в сторону.
Когда один из бойцов схватил Веронику, Мадлена, будто так и надо, двинулась за подругой.
– Тебя, дура, никто не звал.
– Во-первых, болван, не такая уж я и дура. А во-вторых, ты сначала разберись, в чем дело, а потом обзывайся. Нельзя же быть таким тупым!
Воин побагровел и выхватил меч из ножен.
– Умную из себя корчишь?! Ну-ну. Еще шаг – и остатки твоего ума вместе с башкой будут валяться на земле.
– Чтобы отрубить голову связанной женщине, большой храбрости не нужно. Только учти: ты меня ненадолго переживешь. Секунд на десять, не больше. – Злавадская перешла на русскую речь. – Представляешь, Вероника, он грозится меня убить.
– Чего ты там бормочешь, безмозглая уродина! Об такую даже меч марать неохота.
Перепалка этих двоих позабавила остальных, и сейчас все столпились, наблюдая, чем кончится дело. Помощник магринца собрался было вмешаться, но Оршуг жестом остановил волшебника.
– Удивляюсь я, что такому трусливому придурку доверили меч. Это непростительная ошибка. Если при виде связанной пленницы ты от страха хватаешься за оружие, что будет, когда появится настоящий враг? Надеюсь, бегать ты умеешь лучше, чем соображать?
– Я вижу – у тебя слишком острый язык. Придется его вырвать с корнем.
– Этого делать нельзя. – Злавадская сообразила, что зашла слишком далеко, заметив, как затрясся поводырь Тарковой. – Моя подруга вашей речи не понимает. А я – ее единственный переводчик. Поэтому и пошла за ней. Теперь тебе понятно?
– Там, куда ее отведут, ей говорить не придется – разве что стонать от удовольствия.
