Мы вдвоем вышли из храма и сели на резную скамейку в церковном садике. Здесь росли вечнозеленые туи, и мне на миг показалось, что их приглушенная зелень стала невыразимо яркой. Словно мне поменяли зрение.
– Тийя, – тихо сказал мне Лекант, продолжая держать мою руку, – почему ты не смотришь на меня?
– Я боюсь…
– Боишься? Чего?
– Что ты только мой сон. Что ты исчезнешь, развеешься как дым при первом прикосновении.
– Не бойся. Посмотри на меня. Коснись меня. Я не сон и больше никогда не буду сном. Ну же, Тийя!
– Не торопи меня, – умоляющим шепотом попросила я. – Я не могу в себе разобраться, я не знаю, чего я хочу, я словно попала в водоворот…
И тогда он обнял меня и привлек к себе. Мое ухо прижималось к его груди, и я слушала, как бьется сердце Леканта. У него есть сердце! Он живой! Он не плод моего воспаленного воображения!
– У тебя теплая кожа, – прошептала я, робко касаясь ладонью его шеи. – И вообще, ты по сравнению со мной горячий.
– Тийя, не надо сравнивать: ты, я… Мы теперь вместе, ты вызволила меня из заточения… А сейчас скажи мне: я нормально выгляжу?
– В смысле?
Для меня Лекант выглядел сногсшибательно.
Но тут я опомнилась.
Лекант был наг, если не считать браслетов на его руках и нескольких кусков того самого полиэтилена, который исчез из кладовки. Сквозь него просвечивало тело, напоминающее цветом кофе с молоком. Я бы прикоснулась губами… О боже! О чем я только думаю!
Я тихо засмеялась и прижалась к нему:
– Лекант Азимандийский, ты выглядишь потрясающе в этой пленке.
– Я нашел ее в той комнате, больше ничего не было… Ты думаешь, это сойдет? Я никого не напугаю своим видом?
– Не напугаешь. Но удивишь, это точно. Подумают, что ты какой-нибудь поклонник нудизма.
– Я не знаю, что такое нудизм.
– Я потом объясню. А сейчас дай мне хоть немного на тебя насмотреться.
Лекант улыбнулся и приложил свои горячие ладони к моим холодным щекам:
– Смотри, Тийя…
А я и смотрела! Во все глаза!
И страшилась того, что вижу.
Не потому, что Лекант был каким-то там уродцем, – глупости. Он был прекрасен, и внешность у него была самая ангельская. Нет, он не смотрелся каким-нибудь пухляшкой с розовыми щечками и круглыми ладошками. И не дудел при этом в золотую трубу. Лекант выглядел как грозный ангел. Его бледный высокий лоб двумя резкими линиями прочерчивали густые черные брови. Стреловидными ресницами окаймлялись пронзительные глаза, сверкающие, как два сапфира. Совершенный овал лица, гордый нос, чуть поджатые губы – все это восхищало и немножко пугало своей непревзойденностью. Словно люди не могут так выглядеть.
