Они сворачивают наискосок к виднеющемуся на горизонте лесу — темному, всклокоченному, спускающемуся кое-где в глубокие овраги.
Жнивье пружинисто хрустит под ногами. При каждом шаге разлетаются в стороны сухие искры коричневых кузнечиков, чье стрекотание звенит в ушах. Они совершенно одни под огромным чистым небом.
— Смотри, ястреб, — говорит Михал. Высоко-высоко парит в синеве темное пятно, распростертый стремительный контур.
Они стоят некоторое время с задранными вверх головами.
— А он нас видит? — интересуется Томаш.
— Конечно. Он видит мышь в борозде, а не то что нас.
Глаза наполняются слезами, птица расплывается, как в расплавленном стекле. Через какое-то время они чувствуют, что рассмотрели его полностью, что больше ничего не произойдет. Но им жаль расставаться с этим парящим в высоте чудом, и, двинувшись дальше, они время от времени оглядываются на него.
Вот они пересекли межу и бредут прямиком через буйные луга. Вскоре они промокли по пояс. От ледяной росы деревенеют бедра, жжет голые икры. Они бегут, и их охватывает безудержное веселье. Они громко смеются. Только теперь они чувствуют всю радость свободы.
Как спасительный берег, приветствует их песчаный холм на опушке леса. Запыхавшиеся, садятся они в можжевельнике. Земля колючая, она устлана сосновыми иглами, по ней вьются рыжие корни, кое-где торчат пучки хрупкого мха и редкие островки колкой на ощупь травы. Солнце мгновенно окутывает их своим теплом. Сейчас оно яркое, его лучи пахнут смолой.
— Будет жара, — говорит Томаш.
Он наклоняется, поднимает с земли камушек странной формы, сплющенный с одной стороны.
— Как ты думаешь, Михал, что это такое?
— Покажи-ка. Кремень.
— Ну да, кремень, а вид у него такой, как будто его кто-то обработал.
— Конечно. Знаешь, это, наверно, доисторический топорик.
— И мне так кажется. Вот смотри, острие.
— Может, здесь было поселение? Стоит покопаться.
— Чем?
— Руками.
Они разгребают песок, рвут маленькие упругие корни. Красные муравьи разбегаются из-под пальцев. В глубине земля влажная и голубоватая. И нет в ней ничего интересного.
— Придем сюда как-нибудь с лопатой, — предлагает Михал.
— Хорошо. Надо обозначить это место.
Томаш приносит сухую сосновую ветку. Они ставят ее в ямку, засыпают песком, утаптывают.
А может, они сделают важное открытие и о них будут писать в газетах?
Томаш задумывается.
— А что, если сейчас мы пойдем позавтракаем, а потом придем с лопатой?
— Ты хочешь вернуться?
— Да нет, только если будем копать…
