Мотылек - Ян Юзеф Щепанский

Он играл в дальнем углу сада, отгороженного от дороги живой изгородью из молодых елочек. Собственно, это был не сад, а часть луга с редко растущими деревьями, твердые корни которых извивались по земле, с ямками, вырытыми в песке курами, с множеством валявшихся в траве шишек и камешков. Все это было деревней, потому что над елочками виднелись покрытые темным лесом горы, а над ними — огромное небо и с дороги доносился запах конского навоза. Он любил деревню. В деревне много места и много животных, и все веселое и интересное. Вот и сейчас кто-то едет по дороге. Он подбежал к изгороди. Сквозь кривые ветви он увидел двух вспотевших, запыхавшихся лошаденок, тянущих в гору длинное-предлинное бревно с всаженным в толстый конец топором. Задние колеса под бревном так далеко находились от передних, что он не смог бы их нарисовать на одном листе бумаги. Ободья стучали по камням, спицы скрипели, а конец бревна забавно подпрыгивал. Рядом с лошадьми шел настоящий гураль [1] в выцветших суконных штанах, грязной рубахе и черной шляпе, украшенной красным ремешком с ракушками. В зубах у него была медная трубочка, а в руках длинный кнут, которым он только взмахивал, потому что настоящие гурали любят лошадей и никогда их не бьют. На мальчика пахнуло крепким конским потом и сырым, ободранным от коры деревом. Гураль подпер шкворень плечом и грубым, гортанным голосом закричал:

— Ло, гайт, гайт, — чисто по-гуральски.

Подпрыгивая, он вернулся в свой угол, где под черностволой сосной стал строить загон из палочек. В середине он поместил коров и овец. Коровы — это большие коричневые шишки, блестящие, как будто их кто-то почистил пастой. Волы — покороче и тверже, сероватые, с ощетинившимися жесткими чешуйками. Больше всего ему нравились овечки — маленькие, мягкие, влажные от смолы, со слипшимися зелеными лепестками, розовыми по краям. Он нежно гладил их кончиками пальцев и блеял: бэээ-ээ, бэээ-ээ. Вдруг он решил все изменить. Коровы будут простыми лошадьми, а те, колючие, — скакунами. Мягкие же зеленые шишечки — жеребятами. Жеребята останутся в загоне, потому что они еще маленькие и могут потеряться. А скакуны… Скакуны пусть себе скачут по лугу. Он взял одного и швырнул. Копавшаяся неподалеку курица с громким кудахтаньем шарахнулась в сторону. Это было так смешно, что он швырнул ей вслед вторую шишку. Скакун понесся как бешеный, тряся гривой, а курицы и след простыл. Исчезла за домом, и только издалека доносились ее крикливые жалобы.