Не многим известно, что каждые шестьсот лет на Земле рождается Посланник, способный сделать мир лучше: огненный Заратуштра, свирепый Моисей, загадочный Буддай, милосердные Спасители, непримиримый Мухаммед… Будут ещё и ещё, вот только не всех мир примет или хотя бы услышит. Эпохи идут одна страшнее другой — сомнут и не заметят. Лишь побрякушки, что останутся после них, будут людям немым укором.
Коляда, как назвали на славном Севере за годы скитаний, потерял счёт шагам. В поле зрения вместо багровых стен попали чёрные врата. Массивные створки, каждая, как гора, отделаны толстыми слоями чёрной стали — рецепта подгорного народца. Ворота испещрены узорами, колдовскими знаками, звёздами с множеством граней, самая большая — стадвадцативосьмигранная.
— Прости, Люци, жаль такую красоту разрушать, но я пришёл за родителями… Родителями рода. А это — святое.
Коляда достал меч — чёрный булат, ни у кого в мире таких давно нет и ещё долго не будет — замахнулся на ворота, разгоняя меч и силу удара внутренней силой.
Перед вратами вспыхнул свет, обозначая крылатую фигуру в белой мантии. Тоненький голосок пропищал:
— Я послан, чтобы остановить тебя. Дальше дороги нет, там царство отступников. Посланнику неба там не место.
Коляда опустил меч, свободно держа тяжёлый двуручник одной рукой. Постранствовал по миру, прокачался, побегал и по северным землям, воинской науки поднабрался. Не всегда люди понимают слово. Иногда нужно и по зубам. Меч в этом случае — надёжная наука. Свободной рукой пригладил прядь волос, ответил низким голосом:
— Прочь, Ахаим. Меня уже не обмануть. Все мы рано или поздно взрослеем.
Голосок жалобно дрогнул:
— Зачем подгоняешь время смертного часа? Ещё столетье тебе шагать под небом, а не на нём. Заслужил…
— Люди за вами не потянутся, планка слишком высока. У нового Пророка будут более весомые аргументы, ближе к человеку.
— Раньше ты говорил другое. Зачем пришёл?
— Адам и Ева не заслужили вечного изгнания. За что мучаются в огне вечном? Прочь с дороги!
— Ничто не вечно! — Неожиданно прорычал басом бывший ангел.
Белая плоть порвалась, крылья опалились и вспыхнули синим пламенем, обнажая красную кожу с роговой бронёй по всему телу. Вместо оперенных крыльев, обозначились кожаные крылья, как у летучей мыши, только вместо хилых соединений и костяшек, эти крылья сплошь усеяны мышцами и сухожилиями, концы заточены острее бритвы.
Коляда вздохнул:
— Ахаим… Демон подстрекательства.
— Да! Уходи!
