- Да пока не надо, - сказал Степан Степанович.
- То есть как? Какой же вы слесарь без разряда?
В армии звания, а у нас разряды.
- Я к тому, что не гонюсь за этим.
- Тоже неверно. Кто будет квалификацию повышать?
Кузьма Ильич неожиданно оборвал разговор, быстро поднялся. В кабинет вошли Песляк, кадровик-служака и еще какие-то незнакомые Степану Степановичу люди.
- Кстати,-произнес Песляк, здороваясь со всеми за руку.
Начальник цеха был удивлен и смущен этим визитом. Степан Степанович заметил это, и ему сделалось неловко и стыдно, точно он виноват в этом, словно нарочно позвал начальство в конторку; захотелось уйти в цех, к станку, но уйти нельзя было, тем более что взгляды всех пришедших были почему-то устремлены именно на него.
- Аккуратность похвальна, - сказал аккуратный человек в белой сорочке с золочеными запонками, оглядывая Степана Степановича внимательно.
- Это хорошо, товарищ Стрелков, это хорошо, - одобрил Песляк, кивая тяжелой головой, и придавил собой жалобно заскрипевший стул.
Степану Степановичу неприятны были эти одобрения, эти разглядывания, однако он молчал и ничем не выдал своего состояния. Еще ничего не случилось, ничего плохого не произошло, но он предчувствовал-должно случиться: в груди появился противный холодок, как к непогоде, когда вдруг при солнце начинает ныть старая рана.
- Вы вот что, - Песляк обратился к начальнику цеха,-вы ему обязательно разряд назначьте, и это.., должный авторитет создайте.
- Может, не спешить с разрядом?-спросил Кузьма Ильич.
Лицо Песляка мгновенно побагровело.
- Вы делайте что говорят. Вам советуют со смыслом, а не просто так... Ведь на завод человек вернулся.
После стольких лет потянуло... Любовь к рабочей профессии сохранил...
- Дайте третий разряд. Это не будет нарушением,-сказал аккуратный человек с золочеными запонками.-Мы все предварительно обсудили.
Степан Степанович догадался: это начальник отдела кадров.
Кузьма Ильич пожал плечами.
- Ну, - произнес Песляк, медленно поднимаясь и подходя к Степану Степановичу.-Ни пуха, как говорится.
Он обнял Степана Степановича за плечи и двинулся к выходу. Остальные последовали за ним.
Степан Степанович шел,- опустив голову, желая только одного: лишь бы не видели, лишь бы не заметили, что его к станку ведут, как маменькиного сынка.
Но его видели. Из-за станков выглядывали любопытные глаза, удивленные лица. Во всяком случае ему так показалось, что они только любопытствуют и удивляются, глядя на происходящее. Особенно запомнился Степану Степановичу толстогубый рабочий с кустистыми бровями, который, заметив его, передернул губами и щеками, будто муху спугнул, и что-то сказал соседу такое, что тот расхохотался, запрокидывая голову.
