Но сейчас она заулыбалась, морщины расправились, исчезли, ее глаза, до того момента казавшиеся тусклыми, засветились.
- Я живу за городом, - сказала она, - жизнь в городе я бы не вынесла. Здесь так шумно. Правда, город имеет одно преимущество - зимой здесь теплее. А я ужасная мерзлячка. Зимой здесь теплее по меньшей мере на три-четыре градуса, из-за домов, они излучают тепло. Но это - единственное достоинство. Все эти люди свели бы меня с ума... Не понимаю, как их можно выносить... эти толпы людей.
Я попыталась не слушать, но стремление писать не раздумывая, с единственным желанием посредством знаков, оставляемых мной на бумаге, попытаться как-то упорядочить то, в чем порядок недостижим, - это стремление стало под ее взглядами ослабевать, я начала стыдиться своей подростковой писанины, в любой момент она могла спросить - что это я такое пишу.
<А ведь мы только смотрели друг на друга, - еще написала я, - только держались за руки, наспех поцеловались, сомкнутыми губами, как дети, ведь больше ничего не было. Больше совершенно ничего не было. Через сорок три минуты он придет за мной>.
Я не знала, что писать дальше. Последние фразы казались мне деланными, отдающими литературщиной, прежде всего - повтор: больше совершенно ничего не было. Я скомкала бумагу. Она наблюдала за мной.
Принесли ее шоколад. Она осторожно попробовала его ложечкой, затем удовлетворенно кивнула.
- Ах, - произнесла она с наслаждением, - фенилэтиламин.
С важным видом она сначала сняла свой коричневый плащ и заботливо повесила его на спинку стула, а затем слегка наклонилась ко мне и объяснила:
- Фенилэтиламин - такое вещество в мозгу, которое позволяет нам испытывать чувство влюбленности, страсть, но если влюбленность, страсть миновали, наш мозг перестает вырабатывать это вещество, тогда мы чувствуем себя как наркоманы в период абстиненции и испытываем потребность в продуктах, содержащих фенилэтиламин, например в шоколаде.
- Я очень сожалею, - безразлично сказала я.
- Что? - Она высоко подняла брови, ее глаза стали похожи на круглые камешки, теперь она выглядела лет на двенадцать. - О чем вы сожалеете?
- Ах, по тому, как вы это сказали, можно предположить, что вы только что пережили несчастливую любовную историю...
- О нет, - она рассмеялась, - вы совершенно неправильно меня поняли.
- Вот как, - сказала я, поигрывая скомканным листом бумаги.
Я могу сейчас уйти, и ничего не случится. Ведь еще совершенно ничего не было.
