Мета часто задавалась вопросом, насколько все жесты Эммы продуманы и долго ли все это будет сходить ей с рук. Отрешенный взгляд, с которым Эмма шла по жизни, указывал на последнее, но чем больше времени Мета проводила с сестрой, тем становилась все менее уверенной в этом. Когда они были еще детьми, Мете никогда не удавалось сблизиться с сестрой. Равнодушным пожатием плеч Эмма отвергала все подобные попытки, но тогда она приписывала это разнице в возрасте, составлявшей почти восемь лет. И Мета приняла ее поведение, потому что с остальными членами семьи сестра обращалась точно так же.
Позже Мета выяснила, что расшевелить Эмму все-таки можно. Например, если ее школьные товарищи прочтут высокопарные записи в дневнике ее старшей сестре. Это понравилось Эмме, а злость Меты и возмущение просто отскочили от нее. В итоге Мете еще и пришлось стыдиться своих слез, потому что они доказывали ее беспомощность.
По этой причине Мете иногда казалось, что кажущаяся не честолюбивой и часто выглядящая апатичной Эмма на самом деле — продувная бестия, которая находит удовольствие в подлости. Это впечатление усилилось после того, когда она, уже взрослой, увидела Эмму вне семейного круга.
Воспоминания об открытии галереи три года назад вогнали Мету в краску. Тогда Эмма уединилась в нише с одним художником и даже не особенно старалась скрыть торопливый секс от других гостей. Жена художника побелела, словно кафель галереи, когда поняла, кто ведет себя настолько бесстыдно. Она не сказала ни слова и не сдвинулась с места, когда муж с разгоряченным лицом взял ее под локоть. Но уже спустя пару часов все работы этого художника были проданы, и Ринцо потирал руки от восхищения. На возмущенный вопрос Меты, чем она думала, вытворяя подобное, Эмма ответила:
— В этом трюке было больше искусства, чем во всем выставленном здесь дерьме.
Карл тогда очень смеялся над этим дерзким поступком. Однако когда позже Эмма во время ужина с общими знакомыми взялась утверждать, что Карл во всем добивается хороших результатов, потому что лучшая его часть слишком мала, он так грубо схватил ее за руку, что Эмма удивленно вскрикнула. Когда речь шла о его чести, шуток Карл не понимал. Мета сдержалась, когда позже он обозвал ее сестру лживой сучкой, потому что подозревала, что слова Эммы должны были не столько задеть Карла, сколько шокировать ее. Она предполагала, что для сестры нет ничего легче, чем выяснить действительный размер лучшего органа Карла. Очевидно, Эмма получала удовольствие, унижая сестру.
