— Нет, — сказал он твердо.
— Почему нет? — спросила она язвительно. - На этот раз у тебя достаточно высокая зарплата, чтобы смолчать и уступить?
Не обращая внимания на ее колкость, он спокойно произнес:
— Твой отец выслушает меня.
Кейн выглядел таким уверенным! В наступившей тишине он ждал, когда Шеннон заговорит. И она начала рассказывать о том, как можно привлечь новых покупателей, предлагала иную тактику маркетинга, в которую Ранульф никогда не верил.
— Мы были так уверены в своем имени, что позволили себе расслабиться, а этого не должна делать ни одна компания.
Она говорила о том, как можно стимулировать продажу товаров, предлагала новые рекламные ходы. Кейн сидел и внимательно слушал, не перебивая, как это сделал бы ее отец. Как будто это было для него важно.
Это безумие, это бесполезно! Кейн всего лишь один из директоров компании. Он ничего не мог сделать, даже если бы и захотел. За Ранульфом всегда оставалось последнее слово. Что думал Кейн Фалконер, ему было не важно. Кейн мог слушать ее предложения сколь угодно долго, пока получал чек на кругленькую сумму каждый месяц...
Но, как бы то ни было, никто еще не давал Шеннон ощутить себя такой нужной, значимой. Никто не слушал ее так внимательно, даже Джейсон. Ей понравилось это новое чувство. Когда она закончила, ей показалось, что ее рассказ произвел на Кейна впечатление.
— Ты полна сюрпризов, — заявил он, пристально глядя на Шеннон.
— Правда? — Она была польщена. — Ты в этом сомневался? — с вызовом спросила она. — Ты думал, я не способна ни на что, кроме как записаться к парикмахеру? Это не единственное мое достоинство.
— А есть еще? — Он встал, подошел к музыкальному центру, поставил диск.
— Есть. Я не сидела сложа руки все это время.
— Могу себе представить.
Мелодия сюиты Дебюсси заполнила салон.
Нет, не можешь, подумала Шеннон. Все-таки он не воспринимает ее всерьез. Она не знала, почему ей так больно и обидно. Он всего лишь коллега ее отца. Почему же его мнение столь пугающе важно для нее?
— Ты бы так не говорил, если бы знал меня.
— Разве? — Соблазнительные нотки в его голосе заставили ее сердце учащенно забиться. Если бы она только догадывалась о том, как он мечтает узнать ее поближе! Кейн поборол в себе желание подойти к ней, взять на руки и отдаться самому сладкому и самому нежелательному искушению в своей жизни. Он жалел, что поставил Дебюсси. Эта музыка была слишком чувственной, слишком нежной, и он не мог представить себе, как будет слушать ее, находясь в одной комнате с Шеннон.
