Первое послание пришло на рассвете, второе — часом позже, а третье — всего за несколько секунд до того, как Гудини, завязывая пояс халата, спустился в малую гостиную к завтраку. Бесс дождалась, пока он выпьет чашку кофе, и передала ему записки. Они были написаны той же рукой и на такой же бумаге, что и полученное им вчера письмо.
— От сэра Артура, — заметил он в ответ на молчаливое, но тем не менее очевидное любопытство жены.
— О!
Гудини спрятал улыбку, положил записки рядом со своей тарелкой и потянулся за тостом. Но он считал про себя — медленно — и досчитал до шести, прежде чем Бесс кашлянула.
— Ты собираешься их прочитать? Первым письмом разбудили повара.
Становилось понятно, почему тост сегодня оказался подгоревшим.
С помощью ножа для масла Гудини вскрыл запечатанные конверты и прочитал все записки в порядке их получения.
Мне очень важно поговорить с Вами. Пожалуйста, свяжитесь со мной при первой же возможности. Не пользуйтесь телефоном.
Гудини, мне нужно поговорить с Вами. В высшей степени срочно.
Гарри,
Если не ради себя самого, то ради всего святого, отмените сегодняшнюю встречу. Не позволяйте Йелдгрейву ступить в Ваш дом. Я понимаю, что это звучит странно, но у него нет никакого доказательства, нет ничего, что Вам нужно знать. Простите меня, Гарри.
Гудини бережно вложил последнюю записку обратно в конверт и со смешком убрал все три в карман халата.
Бесс, все еще изображая безразличие, бросила на него поверх чашки с чаем равнодушный взгляд.
— Сэр Артур прислал забавную шутку?
— Скорее наживку, дорогая, — ответил Гудини и начал накладывать на тарелку яйца. Он не имел ни малейшего намерения попадаться в такую очевидную ловушку. — Он пытается сыграть на моей любви к драматическим поворотам. Кстати, я бы хотел устроить небольшой прием после ужина, если ты не возражаешь.
Ее улыбка за завтраком и позже, когда она помогала навести порядок в столовой, послужила достаточным ответом.
Бесс даже бровью не повела, когда он рассказал о цели «приема», а спокойно продолжала расставлять под его руководством стулья: вдоль стен, лицом к креслу с плетеной спинкой, которое Гудини поместил под хрустальной люстрой в середине комнаты.
— Сегодня здесь не будет никаких фокусов, — подмигнул он жене с приходом первого гостя. — Никаких.
Сперва он хотел наблюдать за представлением в одиночестве, но, поскольку в глубине души уже предвкушал очередной памфлет, разоблачающий Йелдгрейва как шарлатана, каковым он и являлся, Гудини посчитал, что лучше позвать нескольких наблюдателей. И лучше всего тех, чьи свидетельства не вызовут сомнений, так что он тщательно выбирал гостей из многочисленных друзей семьи. Получившийся гостевой лист включал его личного доктора с женой, раввина, комиссара полиции, помощника мэра и видного журналиста, который, помимо прочих заслуг, являлся одним из его рьяных почитателей.
