Парочка тварей поравнялись со мной и постарались перерезать мне путь, зайдя с обеих сторон. Так еще свора на охоте кабана загоняет. Я поднял ПП и, не прицеливаясь, полоснул, разбрасывая пули вокруг и впереди себя. И на какое-то время снова заделался единоличным лидером этой гонки на выживание. А стремиться было к чему. Впереди уже замаячил луч прожектора, лихорадочно выписывающий круги вокруг себя. – Они услышали выстрели – обрадовался я, выжимая из себя последние, запредельные возможности.
Я был уверен, что за баррикаду люди не выйдут. Непонятно кто и за чем, пусть даже человеческой расы, несется в их направлении, ведомый неизвестным количеством тварей. А для них важнее защита своих, а не вылазка, которая запросто могла привести к гибели людей. И это в то время, когда каждый воин на вес золота.
А это значило, что надеяться надо было только на себя и свои ноги. Что я и делал.
Вот она баррикада, ощетинившаяся дулами пулеметов. Всего ничего осталось, когда крысы снова нарисовались по обе стороны. Но на сей раз, учтя ошибки собратьев, они не стали заходить по большой дуге. Поравнявшись, одна тут же вцепилась в штанину комбинезона, а вторая, изловчившись, вскочила мне на спину.
С таким грузом бежать стало куда труднее. Тем более что мой новый всадник все норовил подобраться к шее. А его когти терзали рюкзак, дико желая обнаженной плоти. Левой рукой я принялся лихорадочно расстегивать карабины, а правую завел за голову и, зажатым в ней пистолетом, заходился усердно колошматить шипящую тварюгу куда попало.
Наконец-то защелки сработали, и рюкзак вместе с крысой слетела, в момент, оставшись далеко позади. Ее напарнице видать тоже надоело жевать штанину, все же это была крыса, а не бульдог, и я опять бежал налегке. По моим ощущениям, до тела, слава Богу, зубки животного так и не добрались
И тут, – о какая это была приятная мелодия, – заработали долгожданные пулеметы, мощным барьером отсекая от меня нечисть. Последний рывок и я, тяжело перевалившись через мешки, рухнул в любезно подставленные руки Савельевцев.
– Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть – начальник станции мне даже отдышаться толком не дал, сграбастав в свои могучие объятья. – Еще как представляю, – подумал я, чувствуя, как трещат мои ребра. Но даже не думая вырваться. По прошлому опыту знал, что это напрасная трата времени. Натура у дядьки была широкая, а проявления чувств, требовали полной самоотдачи. Наконец он отпустил меня, и я едва не свалился на пол, так затекли все мышцы.
