Могло бы показаться, что, достигнув этого понятия реальности в его всеобъемлющем смысле, выходящем за пределы того, что в обычном смысле разумеется под "бытием", мы этим уже исчерпали нашу тему - уяснение "непостижимого". На самом деле это не так. Уловив реальность в ее непосредственности и конкретности как открывающееся самому себе, переживаемое и живое непостижимое, мы стоим лишь на пороге, позади которого нам впервые становится доступной истинная реальность в конкретных формах ее проявления и откровения. Но прежде чем вступить на путь, ведущий нас в эту область, мы должны оглянуться и поразмыслить над методической природой того, что нами доселе достигнуто.
Глава IV. ОБ УМУДРЕННОМ НЕВЕДЕНИИ (DOCTA IGNORANTIA)
Мы проследили доселе непостижимое в ряде его слоев или форм его обнаружения. Но что это значит и как, собственно, это было возможно? О "непостижимом", казалось бы, per definitionem нельзя высказать вообще ничего, кроме именно того, что оно - непостижимо. И все же нам в течение наших размышлений казалось, что мы ясно познали непостижимое как таковое, нашли в нем ряд отдельных сторон или моментов без того, чтобы оно из-за этого перестало быть непостижимым. И при этом нельзя сказать, чтобы мы впали в эту трудность как бы случайно, ненароком, по неосмотрительности и были одиноки в этом затруднении. Мы разделяем в этом отношении судьбу всех созерцательных, философствующих мистиков. Все они единогласно утверждают в отношении Бога, что Он - непостижим, неисследим, невыразим, несказанен, - и вместе с тем подробно рассказывают нам именно об этом таинственном и несказанном существе Бога. По-видимому, имеется все же возможность познавать и определять непостижимое именно как таковое. Но как понять и уяснить такую возможностьlxii?
1. Преодоление отрицания
Постараемся снова дать себе отчет, что собственно означает "познавать". Основоположное условие всякого познания есть различение, орудием же различения служит отрицание. Нечто познано, поскольку нами усмотрено, что оно есть некое "такое"; "такое" же оно есть в силу того, что оно есть "не иное", что оно "отличается" от всего иного, выделяется из него, причем это "иное" не предшествует здесь "такому", а оба возникают одновременно именно через это взаимное свое различие, через отделение одного от другого. Но и момент "тождественности самому себе", "пребывания одним и тем же" всего познанного, как мы видели (гл. II), оказывается в неразрывной связи с этой конституирующей формой "неинаковости". Познавать - значит определять, улавливать как определенность; а форма определенности вырастает впервые из отрицания. В этом и заключается - употребляя выражение Гегеля - "огромная мощь отрицания", что оно есть универсальное орудие познания.
