"Щедрость высших сил. О, она стоит любых унижений".
— Мы были знакомы меньше часа, — продолжила я, любуясь насыщенной синевой крылышек. — Но я не хотела его отпускать. Мой бог однажды сказал: всё, что делается от любви — хорошо.
— Это драгоценный дар, принцесса, — тихо сказал Миарк. — И очень жестокий. Теперь твой любимый всегда рядом, но ты не можешь даже поговорить с ним. Я слышал о таком прежде. В старинных легендах говорится, Создатель пожалел девушку-дикарку и отдал ей душу мёртвого жениха, придав ей вид бабочки.
— Что с ними стало?
— Через год она проткнула его серебряной иглой.
"Надеюсь, я не повторю судьбу несчастной".
— Ты хорошо знаешь Пустой мир?
Миарк хмыкнул.
— Я исшагал его вдоль и поперёк в поисках некого Города. Но даже не спрашивай — какого.
— Мне нужен проводник.
"Потом я наверняка об этом пожалею".
— До куда?
— До Оэрры.
Шэйн не отправил бы меня через Чёрное Зеркало, если бы пути до земли эльфелингов по Ортано Косом не существовало.
К моей радости, Миарк уверенно кивнул.
— Тебе повезло, принцесса. Я знаю дорогу и с радостью тебя по ней проведу.
"Удача?"
— Отлично. Но вот только…
— Что же? — почти игриво спросил юноша.
— Зови меня Хеленой. Никаких принцесс.
…Конечно, Миарк не послушал меня.
— Это опасное, но удивительное место, принцесса. Здешний воздух бодрит и наполняет тело силой. Мы в пути уже целый день, не делали привала, но разве ты чувствуешь усталость?
— Нет, хотя мои уши утомлены кое-чьей болтовнёй. Если ты действительно родом из Эйана, почему же я понимаю тебя? В твоё время мой язык ещё не возник.
— Ну… как бы тебе объяснить… — замялся юноша. — Мы действительно говорим на разных языках, просто нас переводят.
— Кто переводит?
— Ортано Косом.
— Сам мир? Разве подобное возможно?
"Летают ли свиньи?".
— Местные жители начали игру с неважной позиции — если ты понимаешь, о чём я. Чтобы выжить, им пришлось хорошенько перекроить… гм… окружающую материю.
— Вот как, — только и сказала я.
Как называть подобное деяние? "Мироформинг"?
Со всех сторон нас окружала унылая серая равнина. Если ортанцы действительно изменяли свой мир, страшно подумать, каким его сотворил Первый бог.
Миарк не продолжил разговор — должно быть, устал штурмовать стену моей недоверчивости.
Мы в молчании продолжили путь по древней дороге, как две капли воды похожей на ту, на обочине которой я упала в Пустой мир. Вид её выщербленных жёлтых камней вгонял меня в смертельную тоску, впрочем, вид окрестностей тоже не вдохновлял. Впереди, сколько было доступно взгляду, простиралась пустошь, словно бы припорошённая пеплом. Над ней нависало седое небо. Изредка нам попадались камни с надписями на древнеэйанском — я понимала в них меньше половины слов. Видимо, переводилась только устная, но не письменная речь.
