Так если даже сотворённая богиня страдает в месте сосредоточения своей силы, почему я должна корить судьбу?
— Лионель, — тихо позвала я любимого по имени. — Ты гневаешься на меня?
Он вздрогнул и странно посмотрел на меня. На его изнурённом лице — к великой радости! — я не увидела ненависти.
— Нет. Я не сержусь.
— Тогда почему ты избегаешь меня?
— Я противоестественное создание. Мертвецы не возвращаются к жизни, это противоречит Второму Завету, — бесстрастно произнёс паладин. — Однажды лишившись плоти, душа не облачается в неё вновь.
В последней его фразе я уловила нотку горечи. Лучик надежды робко прорезал плотную стену отчаянья.
Мне нужно было найти слова утешения для любимого. Его боль давно уже стала моей, но мы оставались бесконечно далеко друг от друга. Как ни грустно, в нём я нуждалась больше, нежели он — во мне, а значит, в любой момент Лионель мог покинуть меня. Но Печальный бог видит, с каждым мгновением он всё больше проникал в мою жизнь.
Я осторожно прикоснулась к руке возлюбленного. Как же мало в ней оставалось живого тепла! Проклятый меч-вампир выпивал те жалкие крохи, что я сумела вложить магией.
— Если намерен уйти — знай, я буду горевать. И вот ещё… Даже не думай надеяться на вечное забвение. Я не удержусь и обязательно позову тебя вновь. Может, по делу, а может, и просто потому, что окажусь не в силах терпеть одиночество.
Он промолчал.
— Ты мне нужен. Прошу, скажи что-нибудь!
— Я буду служить тебе как защитник, потому что чувствую — так надо. Но не проси от меня большего — то, что ты ждёшь, я не могу тебе дать.
Его прямой отказ тысячью острейших лезвий пронзил моё сердце.
"Нет!"
Я наклонилась и поцеловала Лионеля в губы.
У меня не слишком большой опыт в любовных делах. Этот поцелуй стал для меня вторым — первый пришлось подарить по ритуалу старшему брату Шэйна — милому полукровке, принёсшему себя в жертву ради моего бегства. Надеюсь, демоны не причинили ему вреда.
"Я стала чересчур дерзкой".
— Прошу, уйди, — тихо сказал мой принц. Он выглядел подавленным, но в тоже время… живым.
— Нет, — твёрдо сказала я. — Ни за что. Считай меня кем хочешь: наивной дурочкой, падшей женщиной… Я не оставлю тебя.
— Я умираю… снова, — признался юноша. В его глазах я наконец-то увидела и боль, и горечь, и отчаянье… целый букет тёмных, но живых чувств. — Этого не изменить.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещала я. — Мы что-нибудь обязательно придумаем. Вместе.
Всегда существует выход. Пусть сначала он и не заметен, но стоит немного поискать — и вот уже видна дверца. Нужен лишь ключ. Иногда он медный, иногда — золотой, а бывает — дверь вовсе и не заперта.
