Просто фронтовой офицер воспринимает все это по-другому. Его мысли — дома, в родном городе; он видит женщин, перепачканных, в грязных промасленных спецовках на заводах, где они выполняют тяжелейшую мужскую работу; лица матерей стали серыми от заботы и тревоги за своих сыновей; и смертный страх в глазах детей, женщин и стариков, которые бегут в бомбоубежище, а над ними, под градом бомб, рушатся города, улица за улицей, дом за домом; и он видит на Востоке Волгу и думает: «Сталинград! Ставший символом, о котором говорят тихо, шепотом; охотнее всего здесь предпочитают помалкивать о Сталинграде: это неприятно и вызывает нервозность».
Генерал фон Ёстеррайх предоставил обер-лейтенанту возможность остаться здесь, в Харькове, и хотя бы еще какое-то время испытать войну как удовольствие.
— Не думайте, что я из-за своего имени испытываю слишком большую слабость к вам, австрийцам; но мне нужны такие парни, как Вы, для подготовки моих калмыков, татар, украинцев и русских. Если их правильно обучить и правильно с ними обращаться, они смогут стать для нас ценным подспорьем. Да и для родины важно, чтобы люди, которые показали себя в боях, пережили войну.
Но на родине и на фронте продолжают погибать! В театре сидят патриоты, работают с прохладцей, высоко держат знамя, железно охраняют свою позицию, держатся до последнего пехотинца и в отличном настроении орут: «Зиг Хайль!», как только из громкоговорителей раздаются фанфары Листа и возвещают, что мы неудержимо продвигаемся вперед.
Только продвигаются они вперед слишком медленно.
— Нельзя так вяло, вам давно уже пора быть за Уралом, господин обер-лейтенант Виссе!
А если в один прекрасный день начнется движение вспять? На этот случай у них заблаговременно запакованы чемоданы и уже стоят у дверей.
Патриоты должны сохранить свою жизнь и по возможности дожить до глубокой старости, чтобы перед будущими поколениями похваляться своими подвигами и доказывать, что война, по сути своей, возвышенна, прекрасна и совсем не так уж страшна. Они должны позаботиться о соответствующем настроении и о том, чтобы снова были войны и был новый Сталинград; и они будут первыми, кто снова помчится к знаменам, в роли казначеев или чего-то похожего, потому что это действительно было прекрасно.
А в ложах сидят высокие офицеры из штабов группы армий «Зюд», многие в деликатном сопровождении. Это не тот цветник из дамской свиты вермахта, которой они себя обычно окружают. Судя по прическам, лицам и подчеркнуто женственным атрибутам, эти женщины — местные, хотя они и пытаются стыдливо это скрыть.
