- 25
Граф и аббат переглянулись. Император заметил их недоумение и подумал: "Круто, круто беру. Народ с Запада, не поймут. Балованые - к демократии привыкли... таким все свободу подавай. Проще надо, проще". Широко улыбнувшись, император сделал свойское лицо и заговорщицки произнес:
- Мужики, вы не думайте - со мной можно покороче сойтись: я в рот беру!
На самом деле он хотел сказать:
- Мужики, вы не думайте, что я такой тиран - я скоро демократию заведу.
Но почему-то вместо этого он сказал:
- Мужики, вы не думайте - со мной можно покороче сойтись: я в рот беру!
А все дело было в том, что у многих некитайцев, включая и монархов, была одна болезнь: они часто хотели сказать одно, а говорили совсем другое. Вот и император собирался сказать про демократию, а сказал про "в рот беру".
Видя, что граф и аббат в замешательстве переглядываются, император решил поправить свою оплошность. Он хотел сказать:
- Это я в том смысле, что бутылочку могу запросто распить.
Но вместо этого он сказал:
- Да вы не гадайте, мужики, это не здесь, не во дворце, конечно - я для таких дел квартирку в городе снимаю.
"Да что же я такое несу сегодня?" - в ужасе подумал император. Он густо побагровел - даже вся лысина стала пунцовой, но решил уж держаться своего до конца - будто все так и положено.
- Что, небось адресок хотите? - спросил властитель Некитая. - Так и быть, могу продиктовать.
- Да, если не трудно,- любезно откликнулся аббат и достал откуда-то карандаш и бумагу.
- Пиши, аббат,- скомандовал император,- дом Гу Жуя на углу Главной улицы и Набережной, второй этаж, направо. Постучать четыре раза.
- Четыре раза,- повторил аббат, записывая.
- Аббат,- грозно прошептал на ухо Крюшону взбешенный граф,- зачем вы записываете этот адрес?
А император меж тем словно окаменел - он сидел с таким лицом, будто у него в животе застрял кусок только что съеденного собственного уха. Императору и впрямь стало дурно - он только теперь сообразил, что за глупость сморозил. Боясь, как бы не вышло чего похуже и не тратя времени на объяснения, император поднялся и, пройдя мимо графа и аббата, вышел в двери, которыми они вошли.
- Какой милый человек,- ласково произнес аббат, провожая взглядом императора.
- Аббат, извольте объясниться,- решительно потребовал граф. - Как вы посмели записать этот адрес?
- Так, на всякий случай,- кротко ответил аббат, глядя в глаза графа ясным взором праведника.
- Вы понимаете, в каком свете выставили себя и нас обоих? - грозно вопрошал граф. Он бы вне себя и не знал - то ли придушить аббата прямо сию секунду, то ли... Внезапно его раздумия прервали громкие голоса, доносящиеся откуда-то близко через стенку. Как оказалось, возмущен был не один только граф:
