Черт и комиссар - Александр Михайлович Гейман

Отгремели грозы гражданской войны, и вернулся в родную Климовку комиссар, Степен Емельянович Березко, — строить новую счастливую жизнь, чтоб коммуна, чтоб ни богатых, ни бедных, а чтоб работать всем сообща, — хочешь, землю паши, хочешь людям сапоги чини, а то цепляй на нос очки и садись за ученые книги, — и чтоб хлеба всем досыта, и воевать никому ни с кем не надо, и кланяться одни других не заставляют, — живи — не хочу!

Не понравилось это местному черту Коломойцеву. От великой тоски он осунулся, не мог ни спать, ни есть и целый день слонялся по болоту с трагическим выражением на лице.

Это бесконечное хождение наконец надоело.

— Коломойцев, — окликнули его, — если ты топиться затеял, то иди куда-нибудь в другое место, не вздумай нам болото опоганить.

— Ах, оставьте меня, — простонал черт. — До того дойдет, что и впрямь топиться придется.

— А что такое?

— Как что?!. Приехал в Климовку комиссар, хочет строить рай на земле, а нам, чертям, что тогда делать?

— Ну, так ты страви его с попом!

— Великолепный тактический ход! — обрадовался Коломойцев.

И он решил не откладывая потолковать с отцом Семеном. Черти вообще-то не очень любят попов, но Коломойцев уже не разбирал: хоть в семинарию был готов поступить, лишь бы как-нибудь напакостить комиссару. А в поддержке попа черт не сомневался: и тому комиссар не сахар. К тому же, все прошлое лето Коломойцев скрывался у батюшки на огороде под видом белого офицера Гаккеншмидта, славно тогда отъелся и отоспался, но подвела рассеянность: однажды забыл спрятать копыто в сапог, был разгадан и вынужден удалиться. Зато теперь, как прикидывал черт, он, в случае чего, мог припугнуть отца Семена разоблачением контрреволюционных связей. Черт еще посомневался, не посоветоваться ли ему с начальством, но пожадничал будущей славы. И вот, едва стемнело, Коломойцев отправился в Климовку.

Но — зря не посоветовался.

Ренат Гатаулин, шедший с дальнего конца села от самогонщицы Чугуновки, заметил у попова дома шевеление какой-то темной фигуры. При звуке шагов Гатаулина фигура подвинулась, и и луч света, пробившись сквозь ставни, нарисовал глазам Гатаулина такую блудливую рожу, что Ренат даже плюнул от отвращения. Тотчас рожа убралась в тень, а затем — так показалось Гатаулину — что-то темное поднялось в воздух, зависло над крышей и опустилось в трубу.

— Шайтан, шайтан, — зашептал Ренат…

Уже на второй вечер по приезде комиссара к нему в избу набилась большая толпа народа, не считая членов ячейки. Степан больше слушал и мудро не торопился заводить разговор о главном. Мужики тоже пили самогон да покуривали и говорили пока о пустяках.