Кровь, моя кровь – жаркие, влажные, нежные, после долгого бесчувствия, подтеки крови на лице, на теле, растворили в себе магии безразличия, страха, животной покорности, вновь вернули меня в себя.
Я встал. Выпрямился. Огляделся.
«Тонко».
«Ажурно».
«Изящно».
Итак, я пришел.
«Тонко».
«Ажурно».
«Изящно».
Все стало щебнем. Все, кроме старой каменной дороги (неизменно сохранившейся под мощным слоем вулканического стекла), разливающейся дальше квадратной площадью лавы; лавы окружавшей, подступавшей к порогу почерневшего остова Дома Королей.
Ступил не дорогу.
Именно Дома – не дворца, он был меньше, скромней, миниатюрней многих иных частных зданий, а общественных дворцов – тем более.
Приблизился к изъязвленному фасаду.
Именно Дом – так горожане звали между собой Малую Резиденцию Королей, уважая желание правителей видеть свое жилище не Дворцом в столице – этаким сидящим над городом хищником, оббирающим его красоты, уродующим его в угоду и славу себе, – а только гранью города. Как и себя не…
Переступил порог.
Зала. Одна гигантская зала там, где когда-то высились три этажа в четырнадцать безмерных комнат каждый. Зеркальный, блестящий литой медью пол – только касаясь стен, идеальная гладь нарушалась, рождая из себя выбросы металла, теперь застывшие причудливыми колоннами, поддерживающими собой стены и ветхий свод. Прямоугольные формы залы искажали, в воплощении, Мысль ее Создателя, но все же… пол… это было… Рожденная в дальнем конце Залы, даже где-то вовне ее... спираль, искрящиеся медью витки которой, слой за слоем, спускались ступенями… Нет. Спираль, все стремительнее закручивавшая свое тело, и возносившаяся в истоке центральным смерчем, который был… ТРОН.
Его трон.
Трон, на котором восседал ОН.
Бронзовый Бог. Мой Враг.
Статуя. В рост человека. Обнажена… В осанке статуи и выражении ее лица... в ней чудилось… Ненависть, и нетерпение… и грусть, и горечь.
И капля жалости…
И тень раздумья…
И идеальное тело бойца, но все покрытое древней окисью.
Меч. На Его коленях. Двуручная смерть, укрытая в ножнах из бронзы – знак власти в Его руках: левая кисть, в легкой неподвижности, замерла, сжимая ножны, правая обнимала эфес – ждала.
ВСЕ ПОШАТНУЛОСЬ.
Колонны, вспыхнув оранжевым, пали вниз ливнями жидкой бронзы; следом рухнул и свод.
- Здравствуй, Брат! Брат, – Ха-ха-ха-хо-хо-хо! Ш-ш-ш-ш-ш… – Исказилось в хохоте Его лицо.
Пол истаял, потерял реальность опоры, потек грязным расплавом, стремительно взбиравшимся тугой – виток в виток – исступленно бурлящей спиралью, навстречу к НЕМУ; исчезал в НЕМ, наполняя жизнью ЕГО тело.
