Человек – он боролся!
Он позвал. И услышал ответ. Эхо ответа.
Он приказал. И,
Меч расцвел,
сжигая в ничто своей яростной чистотой ленивое, глупое, медлительное варево Мглы. Та отпрянула, подалась, и вновь сомкнулась под человеком, вышвырнув его невредимого, но нагого наверх, отделив его тело от себя слоем багровой пустоты.
Человек… Он шевельнулся, приходя в себя. И каждое его движение порождало, взращивало кровавое свечение во Мгле под ним, и он надежно покоился в этом огненном вознесении надо Мглой.
Я очнулся. Боль исчезала, уходила, покидала тело вон, оставляя вместо себя пустоты… пустоту… Голодную, активную пустоту – пустоту ищущую насытиться, наполнить себя безразличной отрешенностью бессмысленности…
Я осторожно вскочил на ноги, – разглядел под собой этот тоненький, насыщенный багровым, провал – и усмехнулся. Усмехнулся: и Мгле, и своим ощущениям, и своей обнаженности. Оглянулся назад.
И разом ожесточел.
Мой конь еще жил: не мог двинуться, не мог даже вздохнуть, только искал раз взглянуть мне в глаза, не в силах заржать, не в силах вздохнуть, погружался – уже утопал во Мгле по шею – и погружался, погружался…
Я ушел. Оставил животное, совершив над ним последнюю милость. Почувствовал вслед невесомый трепет, и вновь оглянулся. Лошадиная плоть растворялась, пожиралась Мглой в прах, оседавший во Мглу, оставлявший после себя лишь белизну костей.
Я отвернулся.
Я пошел прочь.
Чтобы, идя вперед, вновь вернуться назад. К той же скале. К тем же костям.
Не было никаких чувств. Прислушался: только медленно разрастающееся внутри бессилие. Я повернулся спиной к безразличию скал и замер. Чутко замер, освободившись от мыслей. И ощутил вдали – едва-едва, но верно – чье-то беспокоящее меня присутствие.
Разум в тумане. Да, конечно, именно Туман. Туман стал быстрее заполнять мой разум теперь, когда я перестал сопротивляться ему. Но была надежда, что я успею… успею раньше, чем полностью потеряю себя.
Я снова пошел вперед.
Туман вокруг жил, плескался, рождая в себе и из себя, во множестве, странные уплотнения, при моем приближении к ним, медленно набухающие крупными сгустками, что бы оказавшись возле меня, вдруг сорваться навстречу мне лавой несущихся во весь опор всадников, или обратиться крепким строем терпеливо поджидающих меня пехотинцев, или колоссов с занесенными для удара дубинами. И опять рассыпающихся бессильными клочьями Тумана, наткнувшись, в своем стремлении ко мне, на яростное сияние Оружия, откровенно высвечивающего вокруг все неровности, все каверзы Тумана и Мглы.
