Кажется, есть нечто патологическое в вулканическом клокотании этой ненависти. Как бы ни было обострено чувство расового превосходства, каковы бы ни были «преступления» евреев, все равно не хватит их на такую меру ненависти. И само собой закрадывается подозрение, что подсознательная природа этого — не только «антипатия», но и «симпатия» — как у патологических садистов. Определяющая черта такой слепой вулканической ненависти — неприятие сионизма и сходных с ним течений. С точки зрения логики, немцы должны были бы всячески поддерживать сионизм, поддерживать любое движение, стремящееся вывести евреев из Германии. А на деле они поддерживали, более чем любое другое правительство, антиеврейские беспорядки в Эрец Исраэль. Ясно, что если бы вместо Эрец Исраэль местом национального убежища для евреев объявили Уганду, или Анголу, или Минданао, нацисты действовали бы точно так же. Садист не хочет лишиться своей жертвы. Библейский рассказ об Исходе из Египта стал первым письменным свидетельством борьбы этих двух начал: стремления избавиться любой ценой от ненавистного племени и стремления в то же время не выпускать его.
>Из кн. «Фронт борьбы еврейского народа», 1940.
И от классического описания «субъективного» антисемитизма Жаботинский переходит к антисемитизму «объективному», который он пытается осмыслить как, в известной мере, проявление человеческой природы:
Цель автора — выявить болезненную и вечно изменчивую природу явления, которое он называет «антисемитизмом людей» и которое не следует смешивать с «антисемитизмом обстоятельств». Последний — неизменен, вечен — и поэтому наиболее страшен. Источник последнего — в инстинктивном чувстве неприязни каждого нормального человека к «чужакам», к «не своим». Это даже не ненависть. И не обязательно это идет от гордыни. Это чувство может спать в человеке долгие годы, оно может не проявляться в обществе поколениями. Но оно проснется в момент, когда «будет что делать». Когда надо будет сделать выбор между «своими» и чужаками. Тогда проснется инстинкт самосохранения. Но даже и тогда оно вовсе не обязательно разгорится буйным всепожирающим пламенем (хотя может и разгореться). Возможно, внешне оно будет беспощадно. Здесь важна не форма, а суть. Эта суть — неистребимое сознание, укоренившееся в сердце каждого нееврея, что его сосед — еврей — «чужой». Это сознание само по себе вреда не приносит. Оно не вредит ни добрососедству, ни взаимопомощи, ни даже дружбе, пока «общественный климат» тих и спокоен. В «климате», царящем сейчас в Восточной Европе, оно переросло в тотальное убийство евреев.
