— А зачем?— Глаза у Оли ясные-ясные и большие, как голубые пуговицы на мамином платье.
— Закрой, тебе говорят!
— И-и-и,— тянет Оля на одной ноте, с надеждой и ожиданием косясь на дверь.
И дождалась своего, из кухни выглядывает мама.
— Что там у вас? Юра, завтракать!
— Не хочу.
— Тебе что, нездоровится? Так поздно спал. Оля, живее!
Юрка выманивает из-под кровати Дункана, садит на подоконник. Из ящика, оттуда же, из-под кровати, достаёт старый будильник, начинает ковыряться в нём отвёрткой.
— Ма-ам, а где наш молоток?
— Это уж ваша с отцом забота. Поищи. Валяется где-нибудь.
Молоток искать не хочется. И будильник разбирать не хочется. Юрка опять уныло глядит в окно.
— Юра,— опять пристаёт к нему сестрёнка, доставая из кармана карамельку. Вот уж лакомка! Что бы ни жевать, лишь бы сладкое. На щеках её стынут две крохотные нескатившиеся слезинки, а глаза опять ясные-ясные, так и светятся любопытством.— Юра, тебе нездоровится?
— Здоровится.
— А почему здоровится?
— Отстань, попугай...
— И-и-и,— опять тянет Оля на самой высокой ноте. Слезинки мгновенно набухают и стремительно скатываются по щекам. В гостиной появляется рассерженная мама.
— Ну-ка — умываться. И марш за стол!
Юрка умывается долго и нехотя. Есть ему тоже не хочется, но что поделаешь, если мама, обмётывая шторы, терпеливо стоит у стола.
Только теперь замечает Юрка, как преобразилась их квартира. В спальне вместо солдатской кровати и вешалки стоит гарнитур, в гостиной — тоже, на стене висит ковёр, как было в том городке, на старой квартире. В кухне, как сытый кот, мурлычет холодильник. И когда только всё это расставили? Ведь контейнеры с багажом прибыли лишь вчера вечером.
— Садитесь,— командует мама,— ешьте яичницу с колбасой, потом дам компот.
— Мамочка,— подлизывается к ней Оля,— яичко не хочу и колбаску не хочу... Я буду компот. Вот... сколько пальчиков у меня, столько выпью стаканчиков.
— Зачем же ты хочешь обидеть Юру? Он ведь тоже мог бы капризничать, но понимает, что это нехорошо.
— И-и-и-и...
— Смотри, Юра уже ест, и ему вкусно. Правда же, сынок, вкусно?
— Угу...— соглашается Юрка, хотя не против был бы и сам покапризничать. Всё-таки не очень хорошо, когда ты старший. Всегда обязан показывать пример.
Юрка чуть не давится, но ест, глядя на него, успокаивается и Оля. А за окном — дождь, тихий, спокойный дождик. Сеется на траву, на иголки елей, на асфальтированную дорожку, ведущую к проходной, и над дорожкой почему-то поднимается пар.
