В своей комнате, пока мама уговаривала капризничающую Олю, а Дункан под кроватью лакомился сосиской, Юрка нашёл ручку и бумагу, стал писать письмо.
«Милые дедушка Миша и бабушка Христина! Мне в новом городке хорошо! Тут красивый лес. И озеро. И есть теперь у меня пёс Дункан. Мне его подарил Шах, мы с ним дружим...»
Отложил ручку, подумал: сообщать, что заболела Оля, не стоит. Оля выздоровеет, а бабушка с дедушкой всё будут волноваться. Не следует писать и о том, что он, Юрка, по пути сюда, в новый городок, выболтал какому-то подозрительному типу военную тайну.
Медвежонок, подаренный человеком со шрамом, пылился в самом углу, под кроватью. Юрка даже не прикасался к нему, а он всё-таки постоянно напоминал владельцу о его позоре.
Надо как-нибудь взять его в лес и забыть там, а пока...
Не откладывая дела в долгий ящик, Юрка вынес медвежонка в чулан и забросил подальше, на самую высокую полку.
«НЕВАЖНЫЙ ТЫ, ЮРКА, ДРУГ...»
Дункан тыкался мордой в висок, в ухо, сердито скулил, точно хотел сказать: «Довольно дрыхнуть, вставай, лежебока!» Юрка открыл глаза и тотчас вновь зажмурился: солнце,— уже высокое, горячее,— било в окно, а там, за окном, на разные голоса щебетали и тенькали птицы.
День на дворе, а Шаха нет. Почему? Может, он и не придёт, может, просто так пообещал, чтобы отвязаться? Может, никогда больше и не придёт и не позовёт его к себе...
Юрка даже похолодел от этой мысли.
И вдруг... Нет, Шахназаров всё-таки сдержал слово! Правда, он не свистнул, заложив в рот два пальца, как показывал вчера. И правильно! Было бы очень громко, а ведь он знал, что ночью были занятия, и теперь и в солдатской казарме, и в офицерских домиках все ещё спят. Поэтому он тихонько засвистал — переливчато, как-то весело и призывно. «Фью-фью, фюрр, фюрр!» — услышал Юрка и улыбнулся. Ну что за человек, этот Шах! Всё он умеет.
«Фью-фью, фюрр, фюрр!» — снова донеслось соловьиной трелью,— Юрка вскочил, подбежал к окну. Шахназаров стоял шагах в пяти, под елью, и, улыбаясь так, что рот прямо до самых ушей, манил его: поскорее!
Юрка вмиг оделся, всунул на босу ногу сандалики и, зажав под мышкой Дункана, выпрыгнул в окно.
В руках Шахназарова было то самое лукошко, в котором он вчера нёс щенят, и небольшое пластмассовое ведёрко. В лукошке — два ножа, большой и маленький.
— Зачем ты пса в лес тащишь?— удивлённо спросил Шахназаров.
— А так...
— Ладно, поехали.
Мимо проходной по тропинке у забора они пошли влево.
У казармы и на позиции было тихо. Над озером, над лугом и у корней деревьев стлался беловатый туман.
