Он подошёл, положил одно полено на поленницу, на самый край, не вдоль, а поперек и — о чудо!— не стали падать поленья, легли все ровненько, крепко. Стоял Юрка и радовался: вот как всё вышло хорошо!
— Молодец!— сказал Шахназаров.—Подведём итог. Крупу перебирать ты уже умеешь, дрова складывать — умеешь. Завтра научишься чистить картошку...
— Хе, картошку...— пренебрежительно сказал Юрка,— что я, девчонка, чтобы картошку чистить?..
— Я ведь тоже не девчонка!— сказал Шахназаров.— А чищу. Знаешь, что я скажу тебе, Юра, мужчина должен уметь делать всё. Понял? Всё! Видел, как я огонь в печке разжигал?
— Видел.
— С одной спички. Ты так сумеешь?
— Н-не знаю.
— Не сумеешь. Но я и этому тебя научу. Я многому тебя научу. Ладно, картошка, это — после. Завтра мы, если не будет дождя, во-первых, поучимся плавать. Потом в лес сходим... Завтра у нас, у солдат, на первое на обед суп картофельный, а мы грибов принесём, будет суп картофельный с грибами — вкуснотища! Весь дивизион нам с тобой спасибо скажет. Понял? Я тут наглядел недалеко — такие вылезли боровички! Завтра они как раз будут что надо. Согласен с этой программой?
— Согласен,— сказал Юрка.
— Молодец! А теперь шагай домой. Ты ведь ушёл, маме не сказал, куда и с кем пошёл. Волноваться будет.
— А я... я хочу поглядеть, как ты будешь собак кормить...
— О-о, брат, это не скоро. Горячим кормить нельзя, а пока остынет — долгое время. Посмотришь как-нибудь в другой раз. Теперь же — беги. Умеешь бегать?
— Ещё как! Я всегда обгонял и Славика, и Кешу!
— Да ну?
— Ещё как обгонял?
— Ладно, до завтра,— сказал Шахназаров, протягивая Юрке руку.— Приду к твоему окошку и...— Вложил в рот два пальца, свистнул.— А теперь — домой! Покажи, как умеешь бегать. Может, ты просто хвастаешься.
Дома что-то случилось. Мама тревожно искала по телефону папу, Оля — раскрасневшаяся и вялая — лежала в кровати и тянула своё неизменное «и-и-и», на этот раз с взаправдашними слезами.
— Юра,— пожаловалась она брату, едва тот вскочил в комнату,— а у меня горлышко болит, и-и-и...
— Сейчас врач придёт,— сказала мама, выходя из спальни,— а мы пока молочка кипячёного попьём, с медиком.
— Не хочу с медиком,— капризничала Оля.
— Почему же? Юра, когда у него горлышко болело, всегда пил молочко с медиком. Верно, Юра?
— А когда не хотел?— тотчас спросила больная.
— Тогда меня доктор собачьим салом кормил,— соврал Юрка.— И тебя накормит. А оно Противное, тьфу!
Оля замолчала, испуганно хлопая мокрыми ресницами. И Юрке стало жаль сестрёнку: он знал, как неприятно пить кипячёное молоко да ещё с мёдом. Но ведь — надо! Его тоже бабушка с дедушкой лечили от простуды этим средством. Если он не давался, обещали накормить салом, не собачьим, правда, а медвежьим, и, глотая слёзы, приходилось пить молоко.
