Я вскочил, схватил Веру за отвороты грязного халата и как следует встряхнул. В ее глазах не было страха, ни капельки. Вся моя злость, вся решимость улетучились в мгновение ока. Я отпустил Веру, сел на ящик и обхватил голову руками.
«Закхей же, став, сказал Господу: Господи! Половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее», — отчетливо вспомнил я.
Через минуту я поднялся, и, не сказав ни слова, ушел.
Сутки я не выходил из дома. Я не смогу сейчас вспомнить точно, что со мной происходило. Я ничего не ел и не пил. Мысли мешались и путались в моей голове. Решиться на шаг, который мне предстояло совершить, было почти невозможно, но я все же сделал это.
Жаркий июль сменился дождливым августом. Я продал загородный дом и долю в бизнесе. Малыш так и не вышел из запоя, он умер от инфаркта. Володьку выпустили из СИЗО, дела в отношении нас прекратили. Пришлось изрядно раскошелиться. Смирнов все недоумевал о причинах, заставивших меня выйти из дела, но я стойко выдержал все расспросы. В конце концов, компаньон сдался. Я получил хорошие деньги, оставив Володьку полноправным и единственным владельцем компании. С Людкой я развелся. Жена была шокирована тем обстоятельством, что не может предъявить мне никаких финансовых претензий. Всю семейную недвижимость я оформлял на оффшорную компанию. Такая практика сложилась еще в лихие времена, когда можно было угодить под конфискацию имущества. Так что дорогая супруга получила от меня лишь ключ от однокомнатной квартиры на Мичуринском проспекте. Она грязно выругалась и отправилась заново строить личную жизнь. Пашка ее не интересовал.
Это только кажется, что так просто потратить деньги на благотворительность. Тратить их надо с умом, а сделать это ох как не просто. Я решил сначала осмотреться. Не знаю каким образом, но в душу пришел покой. Знаете, как бывает. Ты мучаешься, пытаясь принять трудное решение. Но стоит его принять, и вся нервозность улетучивается. Наверное, так было и у меня. Появилось доверие к Богу, ради Которого я и решил изменить всю свою жизнь. Иногда мне казалось, что я ощущаю Его взгляд, Его тепло.
В полюбившемся мне храме я бывал часто. Там мне и встретился новый друг, компаньон, помощник. Я никогда раньше не встречал таких людей. Нет, возможно встречал, но не знал их близко. Я познакомился со священников, который жил для людей. Даже не жил — в общепринятом понимании этого слова. Мы все живем, словно тлеем — от нас ни света, ни тепла, один дым. А батя горел, согревая сердца всех, кто находился рядом. Внешне он был очень похож на отца Василия — моего давнего знакомого, я о нем рассказывал. И звали его тоже Василием: на голову ниже меня ростом, длинные рыжие волосы и всклокоченная борода, узкое худое лицо и огромные карие глаза. Да, и улыбка. Непременная улыбка на лице.
