И с радостным удивлением Александр видел возле себя не свою обычную насмешливую, веселую, колючую и требовательную подругу, а умную, энергичную, все понимающую и верную спутницу.
Вот такой она будет и в жизни, с нежностью думал он, надежной и преданной. Уж она-то никогда не подведет. Какое счастье, что она есть у него... Что она у него будет!
...Нина Павловна встретила Александра с печальной и сочувственной торжественностью. Так, наверное, встречал на острове святой Елены Наполеона местный комендант. Она значительно пожала Александру руку, стараясь взглядом выразить всю меру своей симпатии.
На этот раз, кроме полудюжины банок варенья, коржиков и печений, на столе возвышался специально приготовленный пирог.
Когда все уселись за стол, Нина Павловна заговорила, грустно и важно, стараясь как можно тоньше подойти к больной теме.
— В жизни, Алик, бывают тяжелые минуты. Я помню, в тридцать пятом году мне поручили играть роль таксы. Ну шел у нас такой детский спектакль, там были разные звери и такса. Это была очень ответственная роль. В ней не было слов, но в кульминационные моменты надо было лаять. Что ты смеешься, Люся? Ничего нет смешного! Театр — это театр. Я очень выразительно исполняла эту роль. Да что с тобой, Люсенька? Ты подавилась! Я же говорила тебе, бери без косточек! Ах ты, боже мой! Ну, лучше? Так вот, Алик, у меня эту роль отняли, — Нина Павловна горестно посмотрела на Александра. — Режиссер считал, что для таксы у меня слишком низкий голос — контральто. Я боролась, я ходила лаять к худруку. Но ничего не помогло. Это было тяжело, Алик, очень тяжело. И что же, я пережила это. У меня было потом много радостей, много ролей. Вот так и в самбо...
— Но, мама...
— Не перебивай, Люся, не перебивай. Я знаю, что я говорю. Эти судьи — они все жулики. Нет, Алик, вы не возражайте. Все судьи — жулики! Уверяю вас! Я не хочу сказать, что они берут взятки, не в этом дело. Вы им чем-то не понравились! Может быть, они знают, что вы журналист, и боялись, что вы их разоблачите...
— Но, Нина Павловна, ведь Орлов — тоже журналист.
— Журналист журналисту рознь, — глубокомысленно парировала Нина Павловна, — судьи — не дураки, они прекрасно понимают что к чему. В общем, я хочу вам сказать, Алик, не горюйте. Не надо. Это тяжелый удар, но у вас вся жизнь впереди. Не надо убиваться.
— Да я не убиваюсь, Нина Павловна...
— Я все вижу, Алик, все знаю, все понимаю. И я вам говорю: не переживайте...
