— Какое там, Томми! Большинство из нас всю первую неделю только плюкало в штаны и орало так, что глаза на лоб лезли.
— Ну да, конечно. — Томас помолчал. К беспокойству неожиданно добавилось смущение. Что бы всё это значило? Он не такой, как другие — почему? Неужели с ним действительно что-то не так? — Всё здесь кажется мне знакомым! А ещё... Я знал, что захочу сделаться Бегуном.
— А вот это уже интересно. — С минуту Ньют изучающе смотрел на него, даже не пытаясь скрыть подозрения. — Хорошо, продолжай в том же духе. Напряги мозги, обшаривай их каждую свободную минуту и думай, думай, копайся в извилинах! Найди решение, чёрт возьми, постарайся ради нас всех!
— Постараюсь! — Томас закрыл глаза, собираясь погрузиться в тёмные подвалы своего разума.
— Да не сейчас, голова с дыркой! — засмеялся Ньют. — Я имею в виду — вообще, когда у тебя будет свободное время, ну, там, когда ложишься спать, или за обедом, или когда гуляешь после тренировки, да и на тренировке тоже... И если что-то покажется хоть отдалённо знакомым — немедленно скажи мне. Понял?
— Да понял, понял.
Томас забеспокоился: он только что приоткрыл завесу над некоторыми своими тайнами и теперь опасался, что старший товарищ встревожился и просто пытается скрыть свою озабоченность.
— Лады, — сказал Ньют, подозрительно легко отступаясь. — Для начала пойдём кое с кем повидаемся.
— С кем? — спросил Томас, но не успел ещё до конца произнести вопрос, как уже знал ответ. Он похолодел от дурного предчувствия.
— С девчонкой. Я хочу, чтобы ты смотрел на неё, пока глаза не повылазят. Вдруг что-нибудь в ней заставит твои идиотские мозги работать. — Ньют подобрал мусор, оставшийся после ланча, и встал. — А потом слово в слово перескажешь мне всё, что услышал от Алби.
Томас вздохнул и тоже поднялся.
— О-кей. — Он не знал, сможет ли принудить себя поведать всю правду об обвинениях Алби, уже не говоря о своих подозрениях насчёт девушки. Похоже, что ему страшно трудно расстаться с некоторыми из своих тайн.
Ребята пошли к Берлоге, где всё ещё лежала в коме новоприбывшая. Томас никак не мог подавить тревогу: что думает о нём теперь Ньют? Он ведь так открылся перед ним... Ньют ему по-настоящему нравится, и если бывший Бегун обратится теперь против него, Томаса, что ему тогда останется делать? Этого он не выдержит.
— Если больше ничего не поможет, — сказал вдруг Ньют, вмешиваясь в течение мыслей Томаса, — мы пошлём тебя к гриверам — пусть ужалят, чтобы ты прошёл через Превращение. Нам позарез нужны твои воспоминания.
