– Он вам нравится? – спрашивает она.
– Это я?
– Да.
– Очень реалистично. Ты такая талантливая!
– Спасибо. Когда я встречаю того, кто мне нравится, то делаю из него яйцо.
– Я весьма польщен.
– Это еще не все. С ним еще должно быть шоу.
– О?
– Да. Вы готовы?
– Да.
– О'кей. – Она выпрямляется и, став лицом ко мне, начинает декламировать:
Шалтай-Болтай
сидел на стене.
Шалтай-Болтай
В этот момент она сталкивает яйцо с моим лицом с полки. Оно падает на деревянный пол и разбивается. Из него выливается густая блестящая красная жидкость.
Сара продолжает декламацию:
Вся королевская конница,
вся королевская рать
не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!
Я ошеломлен и чувствую себя обиженным.
– Разве это не было чудесно? – спрашивает она.
– Очень плохо, что ты разбила мое лицо.
– Но разве это не было чудесно – представление с кровью? Разве это не удивительно?
– Весьма удивительно. Как ты сделала кровь?
– Ртуть и оливковое масло.
– Но плохо, что ты разбила мое лицо. Тем более что ты трудилась над ним целых девять часов. Оно было так хорошо сделано.
– Не расстраивайтесь, – утешает она меня, беря закрытый контейнер для яиц. Она открывает его, и я вижу еще шесть Шалтаев-Болтаев, изображающих меня. На каждом лице – различные выражения. Эти эмоции я примерно могу расшифровать как Страх, Удивление. Гнев, Печаль, Скука, а последнее, Вина, – с ярко-красными от стыда щеками.
Я смотрю на маленькое разбитое лицо на полу, седьмое, и вижу, что это было Счастье.
– Они красивые, – говорю я ей.
– Не думайте, что я потратила шестьдесят три часа на эти яйца. На них ушло девять часов. Вы можете взять одно, но должна предупредить: то, которое вы выберете, скажет о вас больше, чем девять часов беседы.
Я пытаюсь решить, взять ли мне то, которое больше всех нравится, или то, которое меньше всего меня изобличит. Больше всех мне нравится Вина. Оно самое забавное и выразительное, с ярко-красными от стыда щеками; однако оно – самое обличающее, поэтому я решаю выбрать самое невинное.
– Я, пожалуй, возьму Скуку, – решаю я, указывая на яйцо.
– Это не Скука, а Сонливость. То, что вы поняли его как Скуку, говорит о вас бесконечно много. Но вы лжете. Не оно понравилось вам больше всего, потому что оно явно хуже всех нарисовано. Все это разоблачает вас, Джереми, и показывает в не очень выгодном свете. Это показывает, что вы трусоваты и нечестны. Признайте это. Скука – не ваше любимое яйцо.
