Укрепился Виктор Михайлович в своих предположениях, когда сторож Митрич, ни с того, ни с сего, брякнул:
— Эта, Михалыч! Скоморохи они. — небрежно кивнув в сторону испуганных лохматых, заявил он. — Я эта, одну книжку читал…
Васнецов жестом оборвал Митрича, поскольку прекрасно знал, тот действительно, мог читать какую-то одну книжку. Первую и последнюю в своей жизни. Но чтоб в ней о скоморохах было написано?
На вопросы Виктора Михайловича лохматые отвечали дружно. И довольно складно.
— В холодну нас бросили. Живьем удумали, нелюди, извести. Но мы-та тожа не лыком шытыя. — затараторила самая бойкая, по имени Чечотка. — Подкопа рыли… Копали долго, страсть… Ан, света все нету, да нету…
— За что ж вас так, болезных? — усмехнулась Слюнкина.
— За дела, боярыня! За дела! — вздохнул Рожамята.
— За веселый нрав, за потешинки. — поддержал Игрец. — Смех-та он, боярыня, всяк о двух концах. Кому в радость, кому слезонки…
— Надо же! Никогда бы не подумала! — хмыкнула писательница.
— И долго вы так, под землей? — спросил Виктор Михайлович.
— Никто не знат. Може, год… Може, Бог ведат. — был ответ.
— Питались чем? — поинтересовался практичный Митрич.
— Крота ловили. Живьем глотали. — огрызнулась Блажная.
— Тьфу! Будь ты неладна! — возмутилась Чечотка. — Пошто ты людей пугаш? Еще подумат чего… Дура, прости Господи! Не подумай чего, дедушка. Припасы были. Были, да все вышли. Мы уж удумали все, конец пришел… Ты не слухай ее, нелюдимка она. Норовит всяк раз каку гадость сказать. Уродилась така, ничего не поделаш…
— По чужим подвалам ради смеха шастаете? — спросила Мария.
— Гонение нашенского брата! — вздохнув, подтвердил Рожамята. И покачал головой. — Ох, гоняют! Батогами бьют, да плетьми. Напереди тычки, назади оплеухи. Со свету сжить живьем хотят.
— Какие страсти! — опять усмехнулась Слюнкина, явственно подчеркивая, что не верит ни единому слову.
— Медведя маво в чисто поле, ох, и выгнали! — пожаловался маленький Игрец. — Да собаками… Пропадет медведь… Он ручной совсем. К жизни дикой-та неприученнай…
Виктор Михайлович взял под руку Митрича, отвел в сторону.
— Давай в кладовку. Надо гостей попотчевать как подобает. Выставляй все, не скупись.
Митрич кивнул и заковылял к двери. Но дорогу ему перегородил Рожамята. Он выразительно поигрывал топором.
— Далеко ль собрался, боярин? — с угрозой спросил он.
— На кухню. Вас покормить. Как никак гости…
— Сладко поешь, боярин! Мягко стелешь…
— Не верь яму, Рожамята! — выкрикнул маленький Игрец. — За подмогой посылат, слепому видать. Повяжут нас как запрошлый раз!
