«Потерялись не все, — настойчиво повторила она. — Понимаешь, есть те, кто остался».
Честно говоря, я уже ничего не понимал и поддерживал разговор на автопилоте.
— Пусть так.
«Они говорят, ты не такой, как другие».
Пресловутые «они» не приоткрыли занавес страшной тайны. Разумеется, я не такой, как другие. Разлагающийся кусок мяса, густо приправленный наркотиками, не имеет ничего общего с обычными людьми.
— Каждый считает себя особенным, хотя на самом деле все мы одинаково бессмысленные сгустки протоплазмы.
«Ты сам не веришь в то, что говоришь».
Я и правда уже ни во что не верил. Единственное, что я знал наверняка: возражать умирающей — не лучший способ скрасить последние секунды ее жизни.
— Ты права. Не верю. Мелю всякую чушь, чтобы не молчать.
«Хорошо, — удовлетворенная ответом, Карусель перешла к главному. — Они говорят: "Ни за что не соглашайся с ним"».
— Они? — Переход был таким неожиданным, что я не сразу понял, о ком идет речь.
«Да».
— Ах они\ Закадычные друзья с капота! Таинственные незнакомцы, для которых нет ничего невозможного.
«Точно».
— Почему не соглашаться?
«Потому что…» — Ее глаза расширились от удивления.
Такое выражение бывает у человека, застигнутого врасплох. Секунду назад все было как обычно, а в следующую покупатель на бензоколонке выхватывает пистолет, направляя его на усталого кассира.
— Быстро гони деньги или разнесу твою тупую башку! — кричит взвинченный до предела грабитель. — Думаешь, я шучу?
Первые несколько мгновений кассир не может оправиться от безмерного удивления, и только затем его накрывает мутная волна парализующего волю страха.
Судя по расширившимся от удивления глазам, она увидела нечто подобное.
— Это он? — Мне не хотелось оборачиваться.
И без того ясно: за спиной нет ничего, кроме дула пистолета и молодого отморозка, считающего себя вершителем чужих судеб.
«Он», — глухим эхом отозвалась Карусель.
Казалось, прямо сейчас умирающая закричит от ужаса, но вместо этого напряженное лицо неожиданно расслабилось — и она улыбнулась, став удивительно красивой.
«Нет, показалось».
— Бывает, — кивнул я в знак согласия, решив не вдаваться в подробности.
«А…»
— Ты тоже не такая, как все.
«Нет. Подожди. Сейчас не об этом… Пожалуйста, возьми меня за руку, — попросила она. — Левую… Правую не чувствую».
Могла бы и не уточнять. Кусок пластика, пробивший мягкую ткань, оставался на месте.
— Взять за руку?
«Да».
Я выполнил просьбу.
— Так хорошо?
«Да».
— Что-нибудь еще?
«Нет. Пожалуй, нет, — и, немного подумав, добавила: — Все, как нам обещали. Вместе до самого конца».
