«Можно я буду твоей женой, когда вырасту?» Кроме этих слов, я не помню ничего. А вдруг это только иллюзия? Рассеянно рассматриваю отражение в зеркале и все больше отдаляюсь от реальности.
— Дорогой, завтрак готов!
Шизуко зовет меня с кухни. Сознание постепенно возвращается. Умываюсь и вытираю лицо полотенцем. Снова смотрюсь в зеркало. Грустные и задумчивые глаза, как у мамы? Теперь я вспомнил, что так говорила моя подруга Юкико.
Медленно выхожу из ванной. Запах супа мисо приятно щекочет ноздри.
Иду на кухню. Из маленького телевизора, который стоит на шкафу с посудой, доносится слово «Нагасаки».
— Уже пятьдесят лет прошло, — говорит Шизуко, расставляя тарелки.
— Да, уже пятьдесят.
Я сажусь за стол. На экране мелькают кадры хроники: передача, посвященная памяти жертв атомной бомбы. Сегодня девятое августа.
— В то утро, в одиннадцать часов две минуты, — сообщает телеведущий, — атомная бомба, сделанная на основе плутония, взорвалась над кварталом Урагами…
Шизуко говорит:
— Вам действительно повезло, тебе и твоей маме.
Я киваю головой.
— Твоего отца к тому времени уже отправили в Сибирь, так ведь? — спрашивает она.
— Да, — отвечаю я. — Но мы с мамой ничего не знали. Он вернулся в Нагасаки через два года после окончания войны.
Мои родители переехали к нам с женой в Камакуру двадцать лет назад. С тех пор я не возвращался в Нагасаки. Город, разумеется, изменился — он больше не тот, каким я знал его в детстве. По правде говоря, моя жизнь стала совсем иной, когда из Нагасаки уехала Юкико.
Я искал ее повсюду, среди развалин и умирающих людей. Каждый раз, заметив девочку, похожую на нее, я останавливался и окликал: «Юкико?» Девочка оборачивалась, и обугленное лицо смотрело на меня бессмысленным, пустым взглядом. Девочка качала головой. «Юкико, где ты?» Я бежал и плакал. Узнав, что Юкико жива и с ней все в порядке, я испытал огромное облегчение, хотя она и избегала встречи со мной. Однако ее отец, господин Хорибе, погиб во время взрыва. Госпожа Хорибе сказала, что в тот день он должен был пойти в лабораторию, как всегда по утрам. Тем не менее он умер дома. Среди развалин госпожа Хорибе нашла башмаки, в которых он ходил на работу. Через несколько недель после взрыва я столкнулся с Юкико на улице. «Нам больше нельзя встречаться», — сказала она. Казалось, она вот-вот разрыдается. На следующее утро она уехала в Токио со своей матерью.
У меня сжалось сердце. Я снова посмотрел на экран телевизора. Передача продолжается, но взгляд мой затуманили слезы.
