Я молчала. А потом спросила его:
— А что с твоим отцом в Маньчжурии? От него есть какие-нибудь вести?
— Мы недавно узнали, что его отправили в Сибирь. Он в лагере для военнопленных, — сказал Юкио.
„Значит, господин Такагаши жив?“ — подумала я. Однако ничего не ответила. Между нами повисло тягостное молчание. Я уже собиралась уходить, когда Юкио сказал:
— Почему ты меня избегаешь? Я тебя обидел?
Я покачала головой. У него на глазах выступили слезы. Большая соленая капля покатилась по щеке. Все внутри меня сжалось от боли. У меня не было сил смотреть ему в лицо. Я подумала: „Брат… Ты мой брат. И ты не знаешь этого!“
— Ты больше меня не любишь? — спросил Юкио.
— Люблю. Но нам нельзя встречаться.
— Почему? Что случилось? Скажи, прошу тебя.
— Только не спрашивай меня почему, пожалуйста!
И я побежала прочь.
— Я буду всегда тебя ждать! — крикнул он вдогонку.
Больше мы не виделись. Я даже не обернулась, чтобы взглянуть на него в последний раз. Щеки мои были мокрыми от слез, я бродила по улицам, пока не стемнело. Когда наступила ночь, я зашла в заброшенную хижину и проплакала там до самого утра, не в силах остановиться».
* * *
«После войны мы с мамой жили у ее родителей. Здоровье у нее пошатнулось: она не убереглась от атомной радиации, пока искала нас с отцом. Много людей погибло от болезней, вызванных радиацией. У тех, кто выжил после взрыва, даже дети рождались больными. И эти болезни старались скрывать. Все молчали, никто не хотел говорить об атомной бомбе.
Два года спустя родители отца, которые по-прежнему жили в Токио, получили письмо от господина Такагаши. Письмо было адресовано маме. В студенческие годы господин Такагаши часто общался с родителями моего отца. Мама попросила меня забрать у них письмо. Я их не видела с тех пор, как мы вернулись из Нагасаки.
Дедушка плакал, держа меня за руки.
— Бедная моя девочка, — сказал он. — У тебя больше нет отца. А мы потеряли сына, нашего единственного сына. До сих пор не могу понять, почему он захотел работать в Нагасаки. В Токио он занимал хорошую должность. Если бы он не уехал из Токио, то остался бы жив, как и мы. До чего же ужасная судьба!
Господин Такагаши писал, что два года он пробыл в плену в Сибири и работал в невыносимом холоде. Когда он вернулся в Нагасаки, его родители захотели, чтобы он переехал в Токио вместе с женой и Юкио. Но он остался в Нагасаки и продолжал работать в лаборатории, как и прежде. Он сожалел по поводу смерти моего отца и благодарил маму, ведь в то утро — пусть даже и случайно — она взяла его жену с собой в деревню. В конце письма он прибавил, что Юкио поступил в университет.
