Она достала из сумки башмаки. Это были башмаки моего отца!
— Где ты их нашла? — спросила я.
— На том месте, где раньше стоял наш дом. Сегодня утром папа, видимо, никуда не выходил.
— Где же он сам?
— Пока не могу найти. Наверное, мне никогда не отыскать его среди всех этих развалин.
Мама сжимала в руках его ботинки. В глазах ее была ярость. Не знаю, какие мысли вертелись тогда у нее в голове.
— Он умер… Умер. Хотела сказать ему кое-что, но теперь слишком поздно.
— Что ты хотела ему сказать? — спросила я.
— Так, ничего. Теперь он мертв, и это не имеет значения.
И она бросила отцовские башмаки в огонь. К ним медленно подползало пламя. Наверное, маме стало что-то известно об отце.
Она спросила:
— Где ты была, Юкико?
— У подруги, — солгала я.
— А впрочем, какая разница! Ты жива и здорова, это главное. Кузина вместе с родителями погибла под крышей собственного дома. Сегодня утром мы с госпожой Такагаши пошли в соседнюю деревню, чтобы в обмен на мое кимоно получить немного риса.
— С госпожой Такагаши? Так, значит, она жива!
— Да. Ей повезло. Если бы она не отправилась со мной, то погибла бы, как твой отец. На прошлой неделе я предложила ей сходить в деревню.
— А что с Юкио?
— Пока не знаю. Госпожа Такагаши ищет его. Юкико, мы должны как можно скорее уехать в Шишибу. Ты ведь знаешь, это поселок неподалеку от Токио. Там нас ждут бабушка с дедушкой. Они переехали в Шишибу несколько месяцев назад, чтобы спастись от бомбардировок. К тому же в Токио больше нечего есть».
* * *
«Пятнадцатого августа, после двух атомных взрывов, император Хирохито объявил по радио о капитуляции Японии. Я не понимала, что он говорил, его голос все время прерывался. Кажется, он призывал всех совершить гиокусай. Люди возле радиоприемников принимались плакать, то и дело повторяя: „Война окончена!“ Однако, услыхав новость, я не испытала ни облегчения, ни радости; мне было жаль, что мы теперь не сможем биться до самой смерти.
Но моя война только начиналась. Я упустила возможность умереть за то преступление, которое совершила.
Три недели мы жили в деревне под Токио. Дом принадлежал фермерам, которые продавали нам рис. Незадолго до отъезда мама сказала, что Юкио не погиб во время взрыва. Их с матерью приютил коллега моего отца — до тех пор, пока они не подыщут себе жилье.
За день до отъезда я столкнулась с Юкио на улице.
Он сказал:
— Не знаю даже, как сообщить тебе об этом. Твоего отца убило бомбой. Он всегда был так добр ко мне. У меня до сих пор остались книги, которые он давал почитать.
