Боль, ухмыляясь и подмигивая, выступила из-за его плеча и нанесла короткий, точно рассчитанный, сокрушительный удар.
Карл едва успел ощутить на губах вкус свежего меда и лишился чувств.
* * *
Заведующий гинекологическим отделением, к которому Аделаида прорвалась сквозь кордон из дежурной ординаторши и двух медсестер, не спешил с ответом.
За кустистыми бровями и высоким лбом кипела интенсивная мыслительная работа: мигали лампочки, щелкали переключатели, кое-где искрила перегревшаяся от напряжения проводка, и вовсю пахло озоном.
Если ей сказать, что шансы пятьдесят на пятьдесят (хотя и за это, разумеется, нельзя поручиться), она, чего доброго, и впрямь решит оставить ребенка. Тогда придется класть пациентку на сохранение (в ее возрасте и с ее давлением он просто обязан это сделать!) в свое и без того переполненное отделение и потом еще возиться с ней целых семь месяцев.
Не говоря уже о родах. Кто будет их принимать?
Лично он вовсе не собирается брать на себя такую ответственность. Отослать ее перед родами в Питер?
Ага, как же, так ее там и приняли…
Говорят, за границей научились уже на ранних сроках определять наличие отклонений у плода… анализы какие-то на генном уровне, говорят… не то что наше УЗИ.
У нас если такое и делается, то в столице, и наверняка за большие деньги.
Сказать ей?
А если это не так? Или – она возьмет и поедет по его направлению в столицу, а с ней по дороге случится выкидыш?
Кто тогда будет отвечать?
И ведь не девчонка сопливая, случайно залетевшая, никому не нужная и не интересная, а солидная, оказывается, дама, с положением, директор школы!
Внук самого товарища Белого, говорят, у нее учится.
Очень нехорошо может получиться, если что.
И чего она, спрашивается, дурью мается? Зачем ей это надо?
Дети у нее, говорят, есть, дочь взрослая, замужем, внуки скоро пойдут, ну и нянчилась бы себе на здоровье…
Нет, правду говорят, что все бабы – дуры.
– Риск достаточно велик, – произнес он вслух, – и для ребенка, и для вашего здоровья. Что касается ребенка, то сказать что-нибудь более или менее определенное мы сможем лишь после ультразвукового обследования… Где-то через месяц-полтора, а тогда делать аборт уже поздно.
Да и зачем вам это надо, в вашем-то возрасте? – спросил он со всей возможной мягкостью, заметив, что у больной задрожали губы. – А операцию мы вам сделаем в лучшем виде, не сомневайтесь. Ничего и почувствовать не успеете, а через два дня будете уже дома. И живите себе в свое удовольствие, радуйтесь жизни, безо всяких помех!
