— А вы, оказывается, жестокий!..
— Хирург. Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом они чувствовали себя хорошо.
— А вы жалеете своих больных?
— Конечно… — пожал плечами Лукашин.
— А я себя тоже иногда жалею, — грустно улыбнулась Надя. — Приду домой вечером, сяду в кресло и начинаю себя жалеть. Но это со мной редко бывает…
— И вы ни разу не были замужем?
— Была. Наполовину.
— То есть как? — Лукашин даже растерялся. — На какую половину?
— А так… Встречались два раза в неделю… В течение десяти лет… С той поры я не люблю суббот и воскресений. И праздников тоже. На праздники я всегда оставалась одна.
— Он был женат? — догадался Лукашин.
— Он и сейчас женат.
— И вы, — с видимым усилием спросил Лукашин, — его до сих пор любите?
— Нет! — твердо ответила Надя. Уловила пристальный взгляд Лукашина, улыбнулась: — Нет! Давайте лучше пить кофе!
— А я у женщин успехом не пользовался, еще со школьной скамьи! — Лукашин пришел в хорошее расположение духа. — Была у нас в классе девочка, Ира, — ничего особенного… но что-то в ней было. Я в нее еще в восьмом классе… как говорили… втюрился. А она не обращала на меня ну никакого внимания. Потом, уже после школы, она вышла за Павла…
— С которым вы пошли в баню и вместо которого улетели в Ленинград? — уточнила Надя.
— За него, родимого… — подтвердил Лукашин. — Меня, конечно, пригласили на свадьбу. Я сильно переживал, встал и сказал тост: «Желаю тебе, Ира, поскорей уйти от Павла ко мне. Я тебя буду ждать!» Со свадьбы меня, конечно, вытурили. Был большой скандал!
— А теперь вы с Павлом близкие друзья?
— Почему теперь? Всю жизнь. Он же не виноват, что она его выбрала Именно к ней он должен был прилететь в Ленинград встречать Новый год Она здесь в командировке.
— Бедная Ира! Значит, она тоже пострадала!
— Почему тоже? — обиделся Лукашин. — Я себя, например, не чувствую пострадавшим! — И, улыбнувшись, добавил: — И с удовольствием пойду варить кофе…
— Почему вы? — удивилась Надя.
— Поете вы на самом деле славно! — озорно констатировал Лукашин. — А вот готовить совершенно не умеете! Ваша заливная рыба — это не рыба… Стрихнин просто!..
— Но вы же меня хвалили! — ахнула Надя.
— Я подхалимничал…
— Вы не слишком вежливы… — нахмурилась хозяйка. Ведь каждая женщина убеждена, что именно она готовит превосходно.
— Это правда, — согласился Лукашин. — Я вообще себя не узнаю. Дома меня всю жизнь считали стеснительным. Мама всегда говорила, что на мне ездят все, кому не лень, а приятели прозвали тюфяком.
