Он попытался ей все это объяснить, и наконец она поняла.
- Хороший ты мой, - она опять провела рукой по его волосам,- ты что, мне предложение делаешь?
- Не сейчас, вообще. Когда ты захочешь. Чтобы знала...
- Ты серьезно? - улыбаясь, она продолжала гладить его по волосам.
-Да...
- А не забыл, что я актрисой собираюсь стать?
- Ну и что?
- Ты не против?
- Почему?
- А кто тебя знает? Ты же азиат настоящий. Еще заставишь дома сидеть, она положила руки ему на плечи. - Честно говоря, бабка мне страшно надоела...
- А мать твоя возражать не будет?
Она еле заметно качнула головой, и что-то промелькнуло в ее глазах, какая-то тень; он понял, что о матери ей лучше не напоминать.
- У меня сыровато, - он постарался перевести разговор,-> по скоро газ проведут...
- Я сырости не боюсь, - сказала Майя очень серьезно и приподнялась на цыпочках. - И вообще мне у тебя понравилось...
Они опять поцеловались...
Голоса Надира и сестры слышны были уже на лестнице: так раскричались, что ни он, ни сестра не услышали даже, как Алик, войдя в темный коридор, опрокинул ногой велосипед племянника.
- Вот именно! - орал как резаный Надир: видимо, успел выпить после дежурства. - Везде нос свой суешь. Какое тебе дело, что они собирались с ним сделать?! А теперь хочешь меня впутать?!
- Никто тебя не впутывает.
- Идиотка несчастная! Какие у тебя доказательства, что все было так, как ты говоришь? Кто видел, как он тебя толкнул?
Войти в комнату сейчас, когда он так орет, нельзя, ни к чему хорошему бы это не привело. А ждать в коридоре, когда все это кончится, не хотелось. Оставалось одно - уйти. Повернуться, перешагнуть через велосипед и отправиться домой. Двух мнений тут быть не могло - домой, и только домой.
Но Надир продолжал кричать, и то, что он выкрикнул, когда Алик уже был в дверях, заставило его остановиться.
- Привыкли на меня все валить. Хватит! Надоело! Братец твой небось сразу смылся! Понимает, что к чему, защитник семейной чести! Не хочет рисковать! А я должен отдуваться.
- К нему девушка пришла.
- Какая девушка? Что же она раньше не приходила?
Пнув велосипед, Алик вошел в комнату. Сестра плакала, прислонившись к черному пианино, муж ее почему-то брился на ночь и орал, разглядывая в зеркале намыленное лицо. На столе между тарелок с хлебом и жареной колбасой валялись деньги, видимо, зарплата.
- Чего ты орешь? - спросил Алик, спокойно спросил, негромко.
Но сообразительный Надир сразу утих, заговорил нормальным голосом:
