Теперь у меня нормальная кухня, как у всех. Лицо в зеркале не обманывает моих ожиданий относительно того, что я рассчитывал увидеть в свои шестьдесят семь. Я живу более-менее в такт с самим собой. Нравится ли мне морда в зеркале, дело другое. Но что с того? Я не так многим мозолю глаза, а в доме только одно это зеркало. Хотя, честно говоря, я не имею ничего против своего отражения. Я знаю его, я узнаю себя. А большего и требовать не пристало.
Бормочет радио. Обсуждают смену тысячелетия. Рассуждают о неизбежных сбоях в компьютерных системах, когда 97, 98, 99 вдруг обнулятся, никто не знает, как оно пойдет, но одно ясно — нужно предпринять все меры, чтобы уберечься от возможной катастрофы, а норвежская промышленность страшно неразворотлива — в смысле просчитать что-нибудь заранее. Я в этом ничего не смыслю и не хочу. Но понимаю, что свора консалтинговых фирм, знающих в лучшем случае не меньше моего о грядущих потрясениях, твердо вознамерилась сорвать крупный куш. И они таки своего добьются. Отчасти уже добились.
Вытаскиваю самый маленький котелок, наливаю в него воды, мою несколько картофелин, сую их в воду и ставлю на плиту. Я голоден, работа подогрела аппетит. А то мне уже несколько дней совсем не хотелось есть. Картошка магазинная, на следующий год будет своя с маленького огородика за сараем. Он зарос сплошь, придется вскапывать его заново, но с этим я справлюсь. Это вопрос только времени. Когда живешь один, важно обедать как положено и опрятно. А то велик соблазн начать перехватывать на бегу, скучно же готовить на себя одного. Сегодня у меня картошка, соус и овощи, на столе — салфетка, чистейший бокал и зажженная свеча, но самое в этом главное — не садиться за стол в грязной рабочей одежде. Так что пока картошка варится, я успеваю переодеться в чистые брюки и белую рубашку, вернуться в кухню, постелить на стол скатерть, кинуть на сковородку масла и пожарить рыбу, которую вчера поймал в озере.
За окном синий час. Все подступает ближе, сарай, лес, озеро за деревьями, синева неба стягивает мир воедино, в связку, из которой не выпадает ничто, ни тут, ни там. Мне приятна эта мысль, хотя не поручусь, что я не обманываюсь. Вообще-то я люблю быть один, сам по себе, но сию секунду односиний мир дает мне утешительное ощущение причастности, о котором я не просил и в котором вроде не нуждался, но вот почувствовал всем сердцем. В приподнятом настроении я сажусь за стол и принимаюсь за еду.
