Не прямо и не косо
А в никуда и в никогда,
Как поезда с откоса. "
"Вот в этом-то всё и есть! Вот ты всё и открыла!" - уверенно печатал лидер.
"Что значит - за мной беда? Что значит - в никуда и в никогда? Вот это-то и есть пессимизм и индивидуализм. Стих должен призывать и направлять. Правильно Жданов говорит! Искоренять надо таких!" - торжествовал лидер. И мать молча отходила, идеологически поверженная.
Детство мамы прошло в деревне Тарутино, заселённой на половину немецкими колонистами. Видимо от них мама научилась не чураться физического труда, ухаживать за скотиной, обрабатывать землю и рассчитывать только на себя.
Все эти качества пригодились ей и дали возможность выжить, когда она оказалась одна с восьмилетним сыном в далёкой Сибири. Одной из первых обратилась она к председателю с просьбой дать ей землю под огород. Получив свои 10 соток и натянув непривычные кирзовые сапоги с раннего утра она топала за околицу, где находился её участок и возвращалась домой затемно.
Было ей уж под пятьдесят. И прошлая жизнь - жизнь холённой и избалованной жены известного врача не приучила к крестьянскому труду. Но когда пришлось - не дрогнула. Косила траву, рубила и пилила деревья на дрова, бродила по тайге, собирая грибы и ягоды, запасала на долгую зиму картошку, капусту, турнепс, репу и прочие овощи. Билась за жизнь, как и все вокруг, спасая сына и ожидая мужа.
Вспоминается тёплый июльский вечер. Окно палаты приоткрыто и снаружи доносятся азартные крики студентов, играющих в футбол. В палате только одна койка, на ней моя мама. Её левая нога красно-синяя и опухшая подтянута на блоках вверх. У мамы гангрена и врачи собираются ампутировать ногу выше колена. Мама знает об этом. От гангрены у неё высокая температура и легкий бред.
"А помнишь сын, как мы ходили с тобой по грибы и заблудились в тайге?" - вдруг спрашивает она.
"Помню" - отвечаю я
"Я тогда подумала: если не выйдем к ночи - ты будешь ночевать на дереве, а я на земле, под деревом буду тебя охранять.
А помнишь суп из лебеды летом 42-го? И как ты просил: мама положи хотя бы ещё одну картошку в суп. А я отказывалась, потому что в неделю мы могли съесть только 7 картошек. Ведь до нового урожая оставалось только ведро картошки. И прикупить было негде. Да и денег не было.
А помнишь как ты заболел корью и тебя положили в больницу, а больница не отапливалась и я ложилась к тебе в постель и согревала тебя."
Я слушаю мамину прерывистую речь, её хрипловатый голос и в воображении встают картины её жизни.
