- Хоробрым пролыгается! Видывал я этаких во-ев! - воскликнул Некомат.
- Видывал, да токмо не таких! Попался бы ты мне...
- Премерзкий холоп! Я тя сгною!
- Вольной я, и затвори уста свои поганы!
- Не лайся! - встрял тиун. - Тут суд княжий, а не торговой ряд!
Елизар проворчал что-то непонятное.
- Княже! Он лается черно! - донес Некомат и руками за уши, будто не слыхивал.
- Это по-каковски он тебя? - спросил Дмитрий с интересом.
- По-персидски!
- Так ли, Серебряник?
- Истинно, княже, по-персидски, токмо... на русский лад!
- А что!
Елизар помялся, но тряхнул головой - рыжим костром и смело выпалил:
- Сказал: во честном бою я таких Некоматов на дюжину сорок кладу! Княже! Оборони сироту своего!
- А не истаяла ли вера твоя на чужбине?
- Не истаяла, княже.
- А не ел ли ты мясо по средам и пятницам, по малым и великим постам? : .
- Он тамо кобылье молоко пил! - как удар кнута, резанул по спине Елизара выкрик Жмыха. И чего надобно поганцу?
На судах такие крикуны - дороже золота для тиунов, подвойских да ябедников. Они всегда готовы распутать узлы в пользу тиуна. Хоть и лгут они, хоть люди страдают от облыжных слов, зато суд идет скоро...
- Так ли?
- Не скрою, великой княже, пил тамо кобылье молоко - поганился, токмо с той поры отмолил тот грех.
- Ну, коли отмолил...
- А у него баба татарка! - острее сабли срезал Жмых.
Елизар барсом кинулся на Жмыха и стал давить поганую глотку.
- Стража! - взревел тиун.
Елизар уже придавил Жмыха к земле и держал так крепко, что стражники не могли оторвать его от кляузника. В два копья подкололи они Елизара в спину, сдернули обессилевшего и поставили перед князем.
- Верно ли доводит Жмых? - спросил Дмитрий. Елизар не ответил, лишь покаянно опустил голову. Позади примолкшей толпы еще хрипел Жмых, к нему никто не подходил. Такие жмыхи и прежде водились, особенно у татар. В прежние, докалитинские времена баскакам, сбиравшим на Руси дань, переписывавшим численных людей, трудно было без доносчиков: там, глядишь, люди попрятались, там добро прихорони-ли... Не-ет, без доносчиков извелись бы баскаки, вот почему, как драгоценные цветы, из десятилетия в десятилетие выращивали они это гадкое племя, ценили, обороняли его. Доносчик для баскака - начало и венец делу... Иван Калита устранил баскаков от тягот сбора дани, сам вызвался сбирать и отсылать ее. В этом была немалая мудрость русского князя: он отсек повальные толпы баскаков от земли своей, люди немного вздохнули. Изводя жизнь свою на ханскую дань и княжью подать, душу свою держали в чистоте и крепили ту чистоту, но... жмыхи остались.,
