Беркут помнил: было такое — изливал душу ефрейтор. Однако сути дела это не меняло.
— Потому что он русский, власовец! А я — германский лейтенант. Мы приняли вас за партизан. Так и скажите своему командованию, если вас спросят, почему тот, что на дереве, погиб.
Время от времени до Беркута долетали отдельные фразы. Немцы отчаянно спорили между собой. Громче всех слышался голос того, который отозвался первым, — мощный, басистый голос человека, привыкшего подавать команды на строевом плацу. Когда говорил этот унтер-офицер, Андрей даже различал отдельные слова.
— Мы предлагаем вам сдаться! — наконец последовал его ответ. — Обещаем не трогать. Вас поместят в лагерь для военнопленных.
— Жаль, что нечем достать этого идиота, — простужено прохрипел где-то позади Арзамасцев. — Он нас не тронет! Он нас, видите ли, в лагерь!
— Ты ничего не понял, унтер! — крикнул Беркут. — Вам отсюда не вырваться! Поэтому предлагаю: прекратить огонь и дать нам возможность уйти! Тогда путь ваш свободен!
— Вставай и уходи! — рассмеялся кто-то из немцев. Но это уже был не унтер-офицер. Тот, смеявшийся, залег за толстым пнем, ближе всех остальных.
— Предлагаю сдаться! — снова повторил унтер-офицер. Похоже, он лучше других понимал сложность положения, в которое они попали. — Через час подойдет смена. Тогда в плен брать не будем. Оставшихся в живых перевешаем на этом дубе.
— Ваша смена не придет! — как можно увереннее проговорил Беркут. — И ты, унтер, отлично знаешь это!
Андрей блефовал. То был единственный способ продолжить переговоры. Ему во что бы то ни стало нужно было выиграть время.
— Анна! — крикнул он уже по-русски. — Уползай в сторону! Вскарабкайся на гряду, что справа от нас. Ты слышишь меня?!
— Слышу! — приглушенным эхом донесся голос девушки.
По тому, как немцы дружно ударили из трех автоматов и двух винтовок, лейтенант понял, что Анна начала выполнять его приказ. Воспользовавшись этим, он перекатился поближе к скале и отполз чуть-чуть назад, втиснувшись в едва заметный изгиб скалы. Теперь его могли обстреливать только те двое, что залегли справа от дерева. Для остальных он был недосягаем.
— Не стрелять! — предупредил он своих. — Беречь патроны!
«Пусть они вытряхивают свой боезапас. Пусть вытряхивают, — думал он, прислушиваясь к лязгающему жужжанию рикошетящих пуль. — Они поняли, что девушку им не достать, и теперь сдерживают нас троих. Зачем? Самое разумное, что они могут сделать, это дать нам уйти. Чтобы победить врага, нужно дать ему возможность отступить. Обреченный сражается до последнего — банальная истина войны, которую они не сумели усвоить?… Ах да, с ними нет офицера. Ну что ж, пусть опустошают патронташи. Там посмотрим».
