— Вы только швыряйте как черти, — сказал он. — А уж болтать я готов задаром.
Вечером, накануне праздника, в боковой комнате деревенского трактира на геесте собралось несколько метальщиков, чтобы включить в игру тех, кто только что изъявил желание в ней участвовать. Среди кандидатов был и Хауке Хайен; поначалу он не хотел идти, несмотря на опыт и меткость своего броска; но он опасался, что Оле Петерс, которому отведена в игре столь почетная роль, не позволит его принять; Хауке не хотелось быть униженным. Но Эльке утром еще успела его уговорить.
— Он не посмеет, Хауке, — уверяла девушка. — Оле Петерс — сын поденщика, а у твоего отца есть корова и лошадь, и к тому же отец твой самый умный человек в деревне.
— А если все же решится?
В темных глазах девушки промелькнула насмешка.
— Тогда пусть утрется, если вечером вздумает танцевать с хозяйской дочкой.
Хауке кивнул ей, ободрившись.
И вот теперь молодые люди, пожелавшие участвовать в игре, стояли перед трактиром, переминаясь от холода с ноги на ногу, и разглядывали верхушку каменной церковной колокольни, располагавшейся неподалеку. Пасторские голуби, кормившиеся летом с деревенских полей, а зимой искавшие себе пропитания у крестьянских дворов и амбаров, только что прилетели назад и скрылись под гонтом колокольни, где были их гнезда; на западе, над гаффом, пылал огненный закат.
— Быть завтра хорошей погоде, — заметил один из парней, шагая взад-вперед. — Но холод лютый!
Второй, увидев, что голуби уже больше не летают, вошел в дом и встал у двери, из-за которой доносились оживленные голоса; остальные, в том числе и младший батрак смотрителя, последовали его примеру.
— Послушай-ка, Хауке! — сказал парень. — Там о тебе спор идет! — И парни отчетливо услышали скрипучий голос Оле Петерса:
— Младших батраков и подростков не допускать!
— Подойди-ка поближе. — Один из парней потянул Хауке за рукав, пытаясь подтащить к двери. — Услышишь, как высоко они тебя ценят!
Но Хауке вырвался и вновь ушел на улицу.
— Они нас не для того выгнали, чтобы мы подслушивали! — сказал он, обернувшись в дверях.
Перед домом стоял еще один парень.
— Боюсь, как бы не вышло загвоздки, — заявил он, — мне ведь еще нет восемнадцати. Надеюсь, они не потребуют записи о крещении. Тебя-то, Хауке, твой старший батрак непременно вытащит!
— Вот именно вытащит, — проворчал Хауке и поддал ногой камень, — но никак не «втащит»!
В комнате разгорелся громкий спор, но постепенно голоса смолкли, и вновь можно было различить тихий свист норд-оста, овевавшего церковную колокольню. Парень, что подслушивал у дверей, вышел опять на улицу.
