Заточенный грифель карандаша коснулся прямой, ведущей от окраины в город.
— Хоть в лепешку разбейся, но чтобы ни одна живая душа без твоего ведома не могла уйти в центр, ни наоборот, выйти из него. Ничего сложного в этом не вижу. Главное, до утра держать плацдарм!.. Сколько у тебя людей?
— Восемьдесят человек, вместе с офицерами.
— Броня есть?
— Четыре бронетранспортера.
— Нормально, — сказал полковник, вставая. — Сегодня в 21.00 из штаба передадут таблицу позывных. Обязательно доведите до каждого бойца. Каждому выдать по четыре боекомплекта, по две гранаты. О начале операции вас известят шифровкой в 15 часов 31 декабря… И еще. Общественность пристально следит за событиями вокруг Грозного, и мы должны показать, что пришли сюда не покорять чеченский народ, а освобождать его от засилья преступников. В этом помощь нам оказывают представители СМИ. По согласованию с командующим группировкой, в вашем батальоне несколько дней поживет журналист из московской газеты… как ее…
Начштаба наморщил лоб, силясь вспомнить название. Скрывая неловкость, кивнул на фотографа.
— Он вам сам расскажет.
Репортер чуть заметно улыбнулся, привстал, театрально поклонившись смотревшим на него офицерам.
— Моя фамилия Малышев. Зовут Олегом Петровичем. Представляю еженедельник «Ведомости».
— Проводи меня, майор, — позвал начальник штаба, выходя из палатки на свет.
За какой-то час погода изменилась. Ветер разорвал обложившие небо снеговые тучи и унес их далеко на восток. Выглянувшее солнце засверкало больно, выжимая слезу. Воздух потеплел, подтаивая ноздреватый снег.
«Опять грязь развезет», — подумалось комбату.
— Ты меня понял, майор, насчет журналиста. Содействие содействием, но если что с ним случится, отвечать в первую очередь тебе. Погонами!.. Держи его хоть на привязи, но дальше кухни ни на шаг не отпускай. И никаких авантюр! Усек?
— Так точно. Только ведь и он не дите малое, чтобы за ним глаз да глаз…
— Считай, что получил приказ! И все, хватит разговоров.
Он проводил полковника до машины. Телохранители, мыкавшиеся около нее, разом закончили перекур, распахнули перед начальством дверцу. Погрузившись в теплый салон, Рюмин дождался, пока охрана займет места сзади и отдал комбату под козырек.
«Уазик» фыркнул, крутанулся на месте и, мотаясь на скользкой дороге, скрылся за лесным поворотом.
Мир для Руслана перевернулся за два дня до Нового года, обычным зимним утром, ясным и морозным…
Он валялся в своей комнате на тахте, без всякого интереса листал книгу, слушая за стеной оханье приболевшего отца. Старика хватанула поясница, да так, что вторые сутки он не поднимался с постели. Мать хлопотала по хозяйству, успевала накормить птицу, прибраться в доме и втирать в отведенные часы в отцовскую спину желтую, отдающую камфорным спиртом, мазь. В доме от нее держался стойкий больничный запах.
