— Ты надумала? — повернувшись к подруге, спросил он.
Она счастливо кивнула.
— Выйдешь?.. — переспросил он так, будто она могла передумать.
Улыбнувшись, она опустила голову на его грудь, нежно перебирая скрученные волоски.
— Выйду.
— Вика! — восторженно вскричал он, швыряя окурок в пепельницу.
— Еще не успел жениться, а уже голос повышаешь?
Якушев вскочил, с ходу запрыгивая в брюки, застегнул молнию и обернулся с наигранным возмущением:
— Ты еще не одета? Вставай, иначе опоздаем.
— Куда? — удивленно спросила она, но привстала. Сдернув с кровати простыню, обернулась ей.
— Куда, куда?! — передразнил Якушев. — В ЗАГС.
* * *
В ЗАГСе пыл жениха остудила служащая — престарелая тетка с равнодушным лицом человека, видавшего за годы работы всякого. На взволнованную реплику Якушева: «Нам бы расписаться!», оторвавшись от очень важной справки, сурово посмотрела сначала на него, потом на кутавшуюся в песцовую шубку Вику. И вынесла приговор:
— У нас жесткая очередность. На ближайшее время все окна заняты.
При чем тут окна, и кем они заняты, Виктор спросить постеснялся, теряясь под насмешливым взглядом служительницы.
Тетка раскрыла толстый журнал, порылась в нем и предложила:
— Пожалуйста, конец января вас устроит?
— Ждать целый месяц?! — горячо возмутился Якушев, счастье которого напрямую зависело от расположения тетки. — Нам бы поближе…
— Ничем не могу помочь, — ответила та и уткнулась обратно в справку.
Якушев боялся взглянуть на Вику. Губы ее обиженно дрожали, и в глазах блестела подозрительная влага.
— Подожди меня за дверью, хорошо?
Вика кивнула и ушла в коридор.
Якушев статуей вырос над теткиным столом и устремил на жрицу Гименея, профессионально изображавшую крайнюю занятость, преисполненный праведного возмущения взор. Но тетка в жизни была не новичок, и его гипнотическим усилиям не поддавалась.
— Я, кажется, все ясно разъяснила. На январь…
Якушев решился на испытанный прием, достал из кармана дубленки загодя приготовленную стодолларовую банкноту. Положил ее поверх справки.
Трюк сработал. Тетка дрогнула лицом и посмотрела на него уже с интересом. И накрыла деньги страницей.
— Ой! Как я сразу не заметила!.. — удивилась она собственному ротозейству и расцвела июньским тюльпаном. — Есть окно на пятое января. Если вам подойдет, пожалуйста.
«Две недели, — подсчитал Якушев. — Надо шефа известить, а то заменит месяца через полтора».
— Мы согласны.
Неприметным мановением руки, которому позавидовал бы Копперфильд, банкнота исчезла в недрах стола. На теткином лице расплылась заказная учтивость. Подав чистые бланки и взирая на Якушева как на ожившее божество, умиленно пропела:
