«Два часа провозился», — подумал, глянув на часы.
— Знаешь, Ир, — повернувшись к жене, гладившей детскую кофточку, сказал он. — Может так статься, что скоро съедем из этой халупы.
Она радостно встрепенулась, выдернула шнур из розетки и присела к нему.
— В самом деле? Ты не шутишь?.. Знаешь, Тоша, какая у меня мечта? Горячая вода! Какое это удовольствие мыть посуду вольной водой! А залезть в ванну…
Черемушкин приподнялся на локте, обнял рукой ее теплые плечи и мечтательно продолжил:
— А я не буду таскаться с флягами, печку кочегарить по три раза на дню. Ведь классно, когда батареи постоянно теплые, нет ни копоти, ни пыли от золы.
— Подожди… — уловив подвох, насторожилась Ира и внимательно посмотрела на мужа. — С чего бы такая щедрость?
— Потом объясню. Васнецов обещался выделись комнату в гостинице. Целых двадцать квадратов!
— Честно, мне даже не верится.
— Просто так ничего в этой жизни не дается, — сказал Черемушкин и завалился на подушку. — Всему есть цена.
Радость слетела с ее лица. В васильковых глазах засветилась тревога.
— И какая цена э т о м у?
— Командировка на полтора — два месяца.
— Что-то серьезное?
Черемушкин промолчал. Воспользоваться киношными советами и брякнуть, что едет на учения, куда- нибудь в Воркуту? Врать жене — самому близкому человеку?.. А вдруг сам проболтается, или по его отъезду она правду узнает от чужих людей?.. Лишние вопросы. Если скрыл, значит, что-то не так, значит, есть что скрывать.
— Еду на курорт, — он попробовал перевести неприятный разговор в шутку. — Помнишь, мы мечтали слетать в Пятигорск на нарзаны? Вот и выпал случай, да еще за казенный счет. Там почти лето, грецких орехов, груш вам с Машкой привезу… Есть, правда, во всем этом минус. Новый год придется порознь встречать.
— Курорт… Телевизор включишь, не Кавказ, а большая «горячая» точка… Пятигорск, Теберда… Когда все это было?… Ох, смотри, Тоша, как бы дочь сиротой не оставил.
Вскочив с дивана, Черемушкин ушел на кухню. Подсев к печи, приоткрыл дверцу, задумчиво глядя на пламя, лижущее оплавленные кирпичи.
«А куда деваться? — мог бы он ей ответить. — Свои же воины подставили. Неужели лучше еще месяцев шесть бегать в лейтенантах с запятнанной репутацией, потому как Васнецов отступного не простит?..»
Отшвырнув бычок в огонь, обжигая пальцы, закрыл заслонку и вернулся в комнату. Подсев к Ире, крепко обнял ее.
— Не бери в голову. Прорвемся! Как поговаривала бабка Пьера Безухова, можно и с печи вусмерть расшибиться, а можно и с войны вернуться без царапины…
