Одна горничная распутывала локоны, другая – растирала самогоном ледяные ступни скандалящей госпожи, третья собирала в шкатулку сыплющиеся на пол градом шпильки.
– Дык, мы ж… – проблеял камердинер, не смея носа показать из-за створки шелковой ширмы.
Ах, он еще и оправдывается?!
– Что – вы? Где вы были? Под дверью стояли, ждали, когда хозяйка испустит дух от холода?
– Мы ж думали, что вы не в одиночестве в опочивальне-то.
– А с кем?!
Аран хамовато хмыкнул:
– С мужчиною. Не осмелились, вроде как.
И тут до Джоны дошло, что она разговаривала с призраком вслух.
– Аран, ты умом повредился, да? Я же одна домой приехала. Это все видели. Ты же меня до спальни провожал.
– Ну, дык, мало ли… А ну как ваш… друг сердешный предпочитает в окошко забираться?
В переводе с языка прислуги это означало: «У этих благородных господ лишь непотребство на уме. Один своих полюбовниц связывает цепями, другой сам на себя ошейник надевает. Так почему бы третьему не изображать из себя тайного покорителя девичьих спален?»
– А ну как ваша хозяйка околела бы в нетопленой комнате? – передразнила слугу Джона. – Кто б тебе на праздники по три сребрушки давал?
– Это было бы обидно, – согласился нехотя Аран. – В следующий раз дозволите в замочную скважину глянуть? – и безотчетно прикрыл правый глаз.
Женщины-шуриа – щуплые, кулачки у них – маленькие, а бьются очень больно. Особенно если любопытная прислуга пытается узнать, что князь диллайн делает в опочивальне леди Янамари.
– В следующий раз, дорогой мой Аран, я тебя точно выгоню. Ай!
Девушка, расчесывающая волосы, прыснула от смеха и дернула за прядь.
– Под забор, как шелудивого пса? – уточнил камердинер со всей серьезностью.
– Точно!
– Вы меня совсем запутали, миледи. То входи к вам, то не входи. Че делать-то?
– Пошел вон, дурак!
«Пшел вон!»
Они с призраком Эйккена выкрикнули это одновременно. Несчастный дух тоже не вынес тонкого издевательства над здравомыслием.
«А ведь если бы не ты, драный пес, то я бы этой ночью не замерзла до легкой изморози на ногах», – посетовала Джона.
Хилдебер Ронд уже почти добился приглашения полюбоваться на коллекцию старинных стеклянных скульптур, оставленную покойным супругом графини, как совершенно некстати вспомнился призрак ролфийского дедушки, добровольно занявший пост на страже нравственности своей непутевой наследницы. Возмущения и красочные сравнения призрака испортили бы всю романтику ночного свидания на корню.
«Бесстыжая девка!» – неубедительно фыркнул невидимый дух, витая где-то совсем рядом, чтобы не упустить ни малейшей детали из процесса омовения и переодевания леди Янамари.
