– От ЦК Компартии, говоришь? Непременно надо принять. Хотя они обычно через наших связных действуют. Ну да ладно. Повидаемся – выясним. Договаривайся с ребятами из Валашских Мезерич о месте встречи, сходим с тобой на это свидание. А как его зовут, ты знаешь?
Степанов достал из кармана измятый листок бумаги и, взглянув на него, неуверенно проговорил:
– Какой-то Франц Брин. Ребята у него документы проверили. Как будто бы все в порядке.
– Хорошо! Давай завтра или послезавтра с ним повидаемся.
Но уже на следующее утро Мурзин отказался от мысли встретиться с Францем Брином. Он только что поднялся с деревянных нар и вышел из бункера, чтобы обтереться снегом, когда его окликнул запыхавшийся Честмир Подземный.
– Товарищ капитан! Срочное дело! – сказал он, едва переводя дыхание.
– Та-ак! Видно, действительно срочное, раз ты так бежал. Ну говори, что случилось?
Мурзин обтер снегом руки, нагнулся за другой пригоршней и протер лицо. Честмир стоял молча, в затруднении переминаясь с ноги на ногу. Он за прошедшее время уже довольно сносно стал понимать русский язык, но говорить ему еще было трудно.
– Валашские Мезеричи человек пришел, – сказал он, медленно подбирая слова. – Из Праги…
– Знаю! Представитель подпольного ЦК Компартии Чехословакии товарищ Франц Брин, – перебил его Мурзин и, вытираясь полотенцем, пошел к бункеру.
– Нет! Нет! – взволнованно замотал головой Подземный. Они уже зашли в землянку и присели на нары. Степанов еще на рассвете ушел в село Гощалково к матке Чешковой, где должен был встретиться со связным из отряда Петра Будько. Поэтому в бункере никого больше не было.
– Ну, рассказывай дальше, – сказал Мурзин. – Только не волнуйся и не торопись.
Из сбивчивого, из русских и чешских слов, рассказа Подземного Мурзин понял следующее: у одной из подпольщиц остановился на квартире чешский гестаповец. По приказу Честмира подпольщица ночью обыскала портфель офицера. Рассчитывали найти какие-нибудь ценные документы. А нашли фотографию того самого человека, который явился к подпольщикам как представитель ЦК компартии.
– Та-а-ак! – взволнованно протянул Мурзин. – Значит, надо предупредить товарища, что за ним гестапо следит.
– Он сам гестапо! – выпалил Честмир Подземный. Он быстро стянул с ноги сапог, достал из портянки завернутую в тряпочку фотографию и отдал ее Мурзину. – Вот!
Мурзин буквально впился глазами в изображение.
– Нет, нет! – заволновался Честмир. – Оборот!
Он взял у Мурзина фотографию, перевернул ее. На обороте было написано карандашом: «Франц Брин. Б-105».
