— Микрофон! — крикнул Равиль, появившись в директорском предбаннике, и над огромным, полным народа залом разнесся многократно усиленный равилев голос: — Товарищи! В секции номер шестнадцать, на четвертом этаже, имеются в продаже колготы, производство Франция. Имеются в продаже колготы, производство Франция…
В то же мгновенье толпа стала рассасываться и буквально через десяток секунд Кузьма Егорович и Жюли снова стояли в одиночестве.
— Ну, народ! — качнул головою Кузьма Егорович.
Седовласый, расхаживая по кабинету, диктовал помощнику, который отстукивал на машинке:
— Написал? За предотвращение попытки государственного переворота. Точка…
Пожилая женщина на мгновенье оторвалась от стекла с тем, чтобы приподнять к подоконнику внучку, — и вот, указывала ей куда-то.
А это — в драном, внакидку, пальто, в тренировочных, с пузырями в области колен брюках возвращался Кузьма Егорович от помойки, помахивая пустым ведром. Задержался возле дворовой горки.
— Слаб, дед?! — крикнула Машенька и лихо, на ногах, съехала вниз.
Бабушки и нянюшки, призирающие за питомцами изнеподалека, бросали на Кузьму Егоровича тактичные взгляды.
— А вот и не слаб! — ответил Кузьма Егорович, скатился тоже и попал прямо в объятия некоего старичка.
— Между прочим, — выговаривающим тоном произнес старичок, — в ЖЭКе вчера было партсобрание. Нехорошо…
Где-то там, на проспекте, у въезда во двор, собралась кучка людей и тоже за Кузьмою Егоровичем наблюдала. Мимо прошел слесарь-водопроводчик, пьяный, в экипировке, с чемоданчиком, и, несмотря на пятидневную слесареву щетину, пристальный взгляд обнаружил бы в водопроводчике Равиля.
У входа в подъезд Кузьма Егорович нос к носу столкнулся с участковым: пожилым ментом в капитанских погонах. Мент не ответил на кивок, отвел глаза, и Кузьме Егоровичу стало тревожно. Не обращая внимания на возраст, он буквально полетел по лестнице на пятый этаж. Правда, на площадке четвертого пришлось поневоле приостановиться, борясь с задышкою, — но очень ненадолго.
Жюли плакала и укладывала вещи.
— Я не преступница, — сказала, завидя Кузьму Егоровича. — Я свободная женщина и не хочу быть ни к кому приписана…
— Прописана, — поправил Кузьма Егорович.
Жюли всхлипнула и стала надевать шубку.
— А ну прекратить! — прикрикнул Кузьма Егорович несколько по-командирски, из былой своей жизни.
— Что? — возмущенно отреагировала Жюли на тон.
— Я постараюсь уладить… — примирительно ответил Кузьма Егорович.
— Не надо мне ничего улаживать! Я не виновата ни в чем, чтобы улаживать!.. — и, подхватив чемоданы, отпихнула Кузьму Егоровича, побежала вниз.
