Со встречей императоров на Немане связан, на наш взгляд, ещё один знаменитый эпизод из "Мёртвых душ". Павел Иванович Чичиков пожаловал в гости к Манилову, и после повествования о хозяине дома и его супруге рассказчик возвращается к своим героям, которые стояли перед дверями гостиной, упрашивая друг друга пройти вперёд.
" - Сделайте милость, не беспокойтесь так для меня, я пройду после, говорил Чичиков.
- Нет, Павел Иванович, нет, вы гость, - говорил Манилов, показывая ему рукою на дверь.
- Не затрудняйтесь, пожалуйста, не затрудняйтесь. Пожалуйста, проходите, - говорил Чичиков.
- Нет уж извините, не допущу пройти позади такому приятному, образованному гостю.
- Почему же образованному?.. Пожалуйста, проходите.
- Да отчего ж?
- Ну да уж оттого! - сказал с приятною улыбкою Манилов.
Наконец оба приятеля вошли в дверь боком и несколько притиснули друг друга".
А теперь сопоставим этот текст с фрагментом мемуаров очень близкой к императору Александру I графини Софии Шуазель-Гуфье. Ситуация гость хозяин разрешалась здесь не просто в рамках вежливости, но дипломатического протокола.
"Плот принадлежал Наполеону. После первых приветствий и взаимного представления друг другу великого князя Константина и Мюрата, в то время Бергского великого герцога, Наполеон пригласил русского императора в предназначенный для совещания кабинет. Александр стал уверять, что он - на своём берегу, Наполеон - что он на своём плоту. Чтобы прекратить эти церемонные пререкания, Александр сказал: "Так войдёмте вместе". Так как дверь была очень узкая, оба государя принуждены были тесно прижаться друг к другу, чтобы войти одновременно". Любопытно, что через семь лет Александру I пришлось столкнуться с похожей ситуацией, но её вторым участником был уже легитимный король Франции. Вспоминает та же графиня: "Когда, при вступлении короля в столицу Франции, союзные государи обедали в Тюльерийском дворце, Людовик XVIII, вероятно, соблюдая старинный этикет французского двора, первый прошёл в зал королевского банкета. Император Александр, несколько удивлённый, сказал, улыбаясь, окружавшим его лицам: "Мы, северные дикари, более вежливы в своей стране"".
Даже потерпевший поражение, свергнутый и сосланный на остров Эльба Наполеон с необходимостью должен был вернуться, "воскреснуть", дабы в очередной раз подтвердить свою сверхъестественную природу. С особой очевидностью это проявилось, конечно, во время Ста дней. Свидетели второго пришествия Наполеона, его высадки на французский берег, триумфальных столкновений с посланными против него войсками в один голос говорят о вернувшемся императоре как о "воскресшем Мессии". О том же рассказывает очевидец торжественного, на руках внесения Наполеона в Тюльерийский дворец: "Те, кто нёс его, были, как сумасшедшие, и тысячи других были счастливы, когда и удавалось поцеловать одежды его или только прикоснуться к ней... Мне казалось, что я присутствую при воскресении Христа".
