А правда ли, что Чичиков - Наполеон - Виктор Мирославович Гуминский

ВИКТОР ГУМИНСКИЙ

доктор филологических наук

А ПРАВДА ЛИ, ЧТО

ЧИЧИКОВ - НАПОЛЕОН?

- спрашивали чиновники города N Ноздрёва в мхатовской постановке "Мёртвых душ".

- Правда! - отвечал он. - Как сбежал с острова Святой Елены, так и пробирается назад в Россию!"

Правда, чиновники этому слуху не поверили, "а, впрочем, призадумались и, рассматривая это дело каждый про себя, нашли, что лицо Чичикова, если он поворотится и станет боком, очень сдаёт на портрет Наполеона".

Более весомым оказалось суждение полицмейстера, который "служил в кампанию двенадцатого года и лично видел Наполеона". Полицмейстер "не мог тоже не сознаться", что ростом Наполеон "никак не будет выше Чичикова и что складом своей фигуры Наполеон, тоже нельзя сказать, чтобы слишком толст, однако ж и не так, чтобы тонок". Павел Иванович оказался рассмотренным, что называется, с головы до ног, и было констатировано: да, похож, если не в анфас, то в профиль, если не во фраке своего любимого брусничного цвета с искрой, то в каких-нибудь полководческих одеждах (Наполеон всем остальным предпочитал мундир гвардейских егерей, а на досуге - скромный серый сюртук). При этом как бы подразумевалось, что в случае битвы Чичикова-Наполеона нельзя себе представить иначе как во главе легионов скупленных им мёртвых душ. А происходило всё это, как указано в самой поэме, "вскоре после достославного изгнания французов".

Была у этого вопроса и сторона, прямо касающаяся восприятия фигуры Наполеона в России. "Мы все глядим в Наполеоны", - писал Пушкин в "Евгении Онегине", подчёркивая стремление современников, заворожённых фантастической судьбой французского императора, быть или казаться похожими на этого маленького великого человека. Или, если перефразировать пушкинские же слова о Байроне, сближение с Наполеоном льстило многим самолюбиям. Ведь уже одно внешнее сходство с ним словно предопределяло судьбу человека, накладывало на него печать исключительности, а порой и прямо вело по этому пути, который мог закончиться и на острове Св. Елены, и на виселице. Вот как обрисовал декабриста П. И. Пестеля в своей записной книжке священник П. Н. Мысловский после знакомства с ним во время следствия в Петропавловской крепости: "Имел от роду 33 лет, среднего роста, лица белого и приятного с значительными чертами или физи-ономиею... увёртками, телодвижением, ростом, даже лицом очень походил на Наполеона. И сие-то самое сходство с великим человеком, всеми знавшими Пестеля единогласно утверждённое, было причиною всех сумасбродств и самих преступлений". Об этом же вспоминал и Н. И. Лорер, впервые встретившийся с Пестелем в Петербурге в 1824 году: "Пестель был небольшого роста, брюнет, с чёрными, беглыми, но приятными глазами. Он и тогда и теперь, при воспоминании о нём, очень много напоминает мне Наполеона I". Лорер был дядей известной А. О. Смирновой-Россет, с которой был дружен Гоголь, и нельзя исключить, что какие-то рассказы его о прошлом, в том числе и о Пестеле, могли через неё стать известны и Гоголю.