— Пошёл прочь, не балуй! — оттолкнул его Суровикин и проснулся.
Смотрит, а в шинель ему впились не рога, а железные вилы.
В один миг вывалился разведчик из стога и очутился лицом к лицу с финским ополченцем.
Суеверному финну показалось, что он поддел на вилы самого лешего. Хотел крикнуть, но с испугу только лязгнул зубами, сел в снег, выронив из рук вилы.
— Вот я тебе покажу, как баловаться! — закричал Суровикин, схватив его за грудь.
— Рус, рус, у меня матка, у меня детки! — залепетал старый финн, знавший по-русски. — Я не сам, меня командир послал. Герман сена хочет…
— Что ты глупости болтаешь, разве фашисты сено едят?
Но тут Суровикин заметил лошадь, запряжённую в сани, и смягчился:
— А всё-таки для чего же это немцам сено понадобилось?
— Для матрацев. Немцы мягко спать любят, — ответил финн.
— Это какие же немцы?
— А вон там, в бронепоезде, — указал финн.
Суровикин посмотрел вниз. Стояла белёсая северная ночь. Не зажигая фар, к туннелю подходили грузовики, гружённые ящиками со снарядами. По-видимому, «белый призрак» собирался в очередной разбойничий набег.
— Если не привезу им сена через час, мне капут, — сказал ополченец, — расстреляют.
Суровикин окончательно пришёл в себя и усмехнулся. У него мелькнула отчаянно смелая мысль.
— Ладно, — сказал он финну, — приказ есть приказ. Надо его выполнять. Давай наваливай сено!
Вначале ополченец ничего не понял. А потом, когда разведчик попросил помочь ему втащить в сани неразорвавшуюся бомбу, он задрожал так, что у него снова застучали зубы.
— Да ты не трусь, — сказал ему Суровикин, — всё будет хорошо, доставим им гостинчик, запрятанный в сенцо, в лучшем виде!
Когда бомба была погружена в сани, он приладил шнур и взрыватель, сверху набросал сена, потом свернул две цигарки — одну дал финну, другую закурил сам.
— Ты беги в лес, к тем финнам, которые в партизанах. Тогда твоя мамка тебе спасибо скажет, и детки тоже. А я сам немцам сено доставлю!
Он хлестнул лошадь и, схватив в руки вожжи, побежал рядом с возом, бойко тронувшимся с горы. И, обернувшись, ещё успел улыбнуться финну. Автомат у него висел на груди, а лыжи он воткнул в сено, из которого торчал наружу запальный шнур, похожий на поросячий хвост.
Финн не мог тронуться с места и стоял как столб, не в силах отвести взгляд от солдата, затеявшего смертельное дело.
Воз разгонялся с горы всё быстрее. Суровикин бежал с ним рядом. А когда лошадь стала упираться и тормозить, он нахлестал её как следует и пустил вскачь. Сам же ловко вскочил на запятки саней, пригнулся, прижёг запальный шнур цигаркой и, не доезжая до туннеля метров сто, спрыгнул и покатился кубарем в глубокую долинку, прорезанную здесь ручьём. А направленный им воз с разгона въехал в туннель.
